знакахъ, придаютъ потомству силу и плодовитость. Но мы видѣли, что измѣненія болѣе значительныя, или измѣненія особаго свойства, часто поражаютъ организмы безплодіемъ, и что скрещенія болѣе значительныя, т. е. скрещенія между самцами и самками, расходящимися въ признакахъ до видоваго различія, обыкновенно производятъ ублюдковъ болѣе или менѣе безплодныхъ. Мнѣ не вѣрится, чтобы этотъ параллелизмъ былъ дѣломъ случая или ошибки. Оба разряда фактовъ, повидимому, связаны общимъ, неизвѣстнымъ намъ закономъ, прямо вытекающимъ изъ самаго начала жизни.
Плодовитость разновидностей при скрещеніи и происходящихъ отъ нихъ помѣсей. Можно привести, какъ сильный доводъ въ пользу существеннаго различія между видами и разновидностями, и какъ сильное возраженіе на всѣ вышеизложенныя соображенія, то обстоятельство, что разновидности, сколько бы онѣ не разошлись между собою по наружному виду, скрещиваются чрезвычайно легко и производятъ совершенно плодовитое потомство. Я вполнѣ допускаю, что это явленіе почти постоянно, и что это обстоятельство очень затруднительно для моей теоріи; по всей вѣроятности, тутъ кое-что еще недостаточно разъяснено. Но какъ только мы пріймемъ въ соображеніе и разновидности, возникшія въ состояніи природномъ, мы тотчасъ запутаемся въ неразрѣшимыя затрудненія; ибо, какъ только двѣ формы, считавшіяся разновидностями, оказываются при скрещеніи сколько-нибудь безплодными, онѣ тотчасъ возводятся большинствомъ натуралистовъ на степень видовъ. Напримѣръ, красный и синій курослѣпъ, двѣ формы барашковъ (Primula officinalis и Pr. elatior), считавшіяся лучшими ботаниками за разновидности, при опытахъ Гертнера оказались малоплодными при взаимномъ опыленіи, и онъ поэтому считаетъ ихъ несомнѣнными видами. Если мы будемъ заключаться въ этотъ ложный кругъ, плодовитость всѣхъ естественныхъ разновидностей, конечно, должна быть допущена.
Обращаясь къ разновидностямъ, возникшимъ или считающимся возникшими въ домашнемъ состояніи, мы все-таки не выпутываемся изъ сомнѣній. Ибо если оказывается, напримѣръ, что германскій шпицъ легче другихъ собакъ скрещивается съ лисицами, или что нѣкоторыя южноамериканскія домашнія собаки съ трудомъ скрещиваются съ собаками европейскими — объясненіе, приходящее каждому на умъ, и объясненіе вѣроятно справедливое, состоитъ въ томъ, что эти собаки произошли отъ нѣсколькихъ, первоначально раздѣльныхъ видовъ. Тѣмъ не менѣе совершенная плодовитость inter se многихъ до-
знаках, придают потомству силу и плодовитость. Но мы видели, что изменения более значительные, или изменения особого свойства, часто поражают организмы бесплодием, и что скрещения более значительные, то есть скрещения между самцами и самками, расходящимися в признаках до видового различия, обыкновенно производят ублюдков более или менее бесплодных. Мне не верится, чтобы этот параллелизм был делом случая или ошибки. Оба разряда фактов, по-видимому, связаны общим, неизвестным нам законом, прямо вытекающим из самого начала жизни.
Плодовитость разновидностей при скрещении и происходящих от них помесей. Можно привести как сильный довод в пользу существенного различия между видами и разновидностями и как сильное возражение на все вышеизложенные соображения то обстоятельство, что разновидности, сколько бы они не разошлись между собою по наружному виду, скрещиваются чрезвычайно легко и производят совершенно плодовитое потомство. Я вполне допускаю, что это явление почти постоянно, и что это обстоятельство очень затруднительно для моей теории; по всей вероятности, тут кое-что еще недостаточно разъяснено. Но как только мы примем в соображение и разновидности, возникшие в состоянии природном, мы тотчас запутаемся в неразрешимые затруднения; ибо, как только две формы, считавшиеся разновидностями, оказываются при скрещении сколько-нибудь бесплодными, они тотчас возводятся большинством натуралистов на степень видов. Например, красный и синий курослеп, две формы барашков (Primula officinalis и Pr. elatior), считавшиеся лучшими ботаниками за разновидности, при опытах Гертнера оказались малоплодными при взаимном опылении, и он поэтому считает их несомненными видами. Если мы будем заключаться в этот ложный круг, плодовитость всех естественных разновидностей, конечно, должна быть допущена.
Обращаясь к разновидностям, возникшим или считающимся возникшими в домашнем состоянии, мы все-таки не выпутываемся из сомнений. Ибо если оказывается, например, что германский шпиц легче других собак скрещивается с лисицами или что некоторые южноамериканские домашние собаки с трудом скрещиваются с собаками европейскими — объяснение, приходящее каждому на ум, и объяснение, вероятно, справедливое, состоит в том, что эти собаки произошли от нескольких, первоначально раздельных видов. Тем не менее совершенная плодовитость inter se многих до-
