Ничто не можетъ быть безнадежнѣе попытки объяснить это единство состава въ членахъ одного класса пользою или ученіемъ о конечныхъ причинахъ. Это прямо высказано Оуеномъ въ его интересномъ сочиненіи о свойствахъ конечностей. По обиходной теоріи отдѣльныхъ твореній, мы можемъ только сказать, что таковъ фактъ; что Творцу было угодно построить каждое растеніе или животное такъ, а не иначе.
Объясненіе представляется само собою по теоріи естественнаго подбора послѣдовательныхъ, легкихъ видоизмѣненій — причемъ каждое видоизмѣненіе сколько-нибудь полезно видоизмѣненной формѣ, но часто поражаетъ, въ силу взаимнодѣйствій развитія, и другія части организаціи. При измѣненіяхъ этого свойства, будетъ мало или вовсе не будетъ стремленія къ видоизмѣненію первоначальнаго типа и къ перемѣщенію частей. Кости конечности могутъ быть сокращены или увеличены въ любой мѣрѣ, и постепенно облечься въ толстую перепонку, такъ чтобы служить плавникомъ; или перепончатая лапа можетъ въ любой мѣрѣ удлинить всѣ свои кости, или нѣкоторыя изъ нихъ, такъ что она станетъ служить крыломъ; однако при всѣхъ этихъ значительныхъ видоизмѣненіяхъ не обнаружится ни малѣйшей склонности къ измѣненіямъ въ складѣ костяка или въ взаимной связи отдѣльныхъ частей. Если мы предположимъ, что древній прародитель, архетипъ, какъ можно назвать его, всѣхъ млекопитающихъ имѣлъ конечности построенныя по этому образцу (какой-бы цѣли онѣ не служили), то мы тотчасъ поймемъ значеніе гомологическаго строенія конечностей въ цѣломъ классѣ. Точно также относительно рта насѣкомыхъ: стоитъ намъ только предположить, что ихъ общій родичъ имѣлъ верхнюю губу, жвалы и двѣ пары челюстей, быть можетъ, самой простой формы, и затѣмъ естественный подборъ объяснитъ намъ безконечное разнообразіе въ строеніи и отправленіи рта у насѣкомыхъ. Тѣмъ не менѣе мыслимо, чтобы общій типъ органа затмился до того, что наконецъ бы утратился совершенно черезъ атрофію и окончательное недоразвитіе извѣстныхъ частей, черезъ удвоеніе или умноженіе третьихъ — измѣненія, какъ мы знаемъ, лежащія въ предѣлахъ возможнаго. Въ ластахъ ископаемыхъ исполинскихъ водныхъ ящеровъ и во рту нѣкоторыхъ сосущихъ раковъ общій типъ, повидимому, до нѣкоторой степени затемненъ такимъ образомъ.
Тотъ-же предметъ представляетъ еще другую, любопытную сторону, а именно сравненіе не одинаковыхъ частей въ разныхъ членахъ одного класса, но разныхъ частей или органовъ одной особи. Многіе
Ничто не может быть безнадежнее попытки объяснить это единство состава в членах одного класса пользою или учением о конечных причинах. Это прямо высказано Оуеном в его интересном сочинении о свойствах конечностей. По обиходной теории отдельных творений, мы можем только сказать, что таков факт; что творцу было угодно построить каждое растение или животное так, а не иначе.
Объяснение представляется само собою по теории естественного подбора последовательных, легких видоизменений — причем каждое видоизменение сколько-нибудь полезно видоизмененной форме, но часто поражает, в силу взаимодействий развития, и другие части организации. При изменениях этого свойства будет мало или вовсе не будет стремления к видоизменению первоначального типа и к перемещению частей. Кости конечности могут быть сокращены или увеличены в любой мере и постепенно облечься в толстую перепонку, так чтобы служить плавником; или перепончатая лапа может в любой мере удлинить все свои кости, или некоторые из них, так что она станет служить крылом; однако при всех этих значительных видоизменениях не обнаружится ни малейшей склонности к изменениям в складе костяка или в взаимной связи отдельных частей. Если мы предположим, что древний прародитель, архетип, как можно назвать его, всех млекопитающих имел конечности построенные по этому образцу (какой бы цели они ни служили), то мы тотчас поймем значение гомологического строения конечностей в целом классе. Точно также относительно рта насекомых: стоит нам только предположить, что их общий родич имел верхнюю губу, жвала и две пары челюстей, быть может, самой простой формы, и затем естественный подбор объяснит нам бесконечное разнообразие в строении и отправлении рта у насекомых. Тем не менее мыслимо, чтобы общий тип органа затмился до того, что наконец бы утратился совершенно через атрофию и окончательное недоразвитие известных частей, через удвоение или умножение третьих — изменения, как мы знаем, лежащие в пределах возможного. В ластах ископаемых исполинских водных ящеров и во рту некоторых сосущих раков общий тип, по-видимому, до некоторой степени затемнен таким образом.
Тот же предмет представляет еще другую любопытную сторону, а именно сравнение не одинаковых частей в разных членах одного класса, но разных частей или органов одной особи. Многие
