1820 Февраля
чности, пѣнящуюся вершину разрушающейся волны, а какъ у людей боязливыхъ глаза велики и невърны, то онъ почелъ сію волну за льдяный островъ. Совершенно увѣрясь, что льда нѣтъ, или ежели и есть, то за пасмурностію не видѣнъ, я приказалъ снова привести къ вѣтру.
Впрочемъ сей случай представилъ намъ живо всю опасность, какой мы подвергались: неведеніе о льдахъ, буря, море изрытое глубокими ямами, величайшія подымающіяся волны, густая мрачность и таковой же снѣгъ, которыя скрывали все отъ глазъ нашихъ, и въ сіе время наступила ночь; бояться было стыдно, а самый твердый человѣкъ внутренно повторялъ: Боже, спаси!
Къ ночи прибавили вездѣ, гдѣ было нужно, часовыхъ, и велѣли о малѣйшемъ призракѣ доносить вахтенному.
19 Въ 8 часовъ утра, когда на короткое время пасмурность прекратилась, къ общей радости нигдѣ льда не было видно. Шлюпъ Мирный находился отъ на съ на NO 60°, подъ зарифленными штормовыми стакселями. Тогда же мы примѣтили нѣсколько летающихъ полярныхъ бурныхъ птицъ, которыхъ еще не встречали къ Сѣверу отъ полярнаго круга; вѣроятно, сіи птицы силою бури извлечены изъ мѣста, природою для нихъ предназначеннаго.
20 При пасмурности и густомъ снѣгѣ, буря свирѣпствовала, и прекратилась не прежде 4хъ часовъ утра 20го числа; но мокрый снѣгъ продолжался.
Въ пять часовъ мы поставили фокъ, а въ девять марсели всѣми рифами зарифленные. Въ 10 часовъ увидѣли опять шлюпъ Мирный. Въ самый полдень на короткое
