па- на одну голову его, и не тронетъ его невиннаго сына: но за чистую кровь Димитрія небо потребовало чистой жертвы, и намъ, знающимъ судьбу сего семейства, тѣмъ трогательнѣе кажутся послѣдніе слова умирающаго Бориса, вотще наставляющаго сына, какъ царствовать.
1831 г., № № 1 и 2.
Въ 39-мъ № „Сѣверной Пчелы“ помѣщено окончаніе статьи о VII-й главѣ „Онѣгина,“ въ которой между прочимъ прочли мы, будто бы Пушкинъ, описывая Москву, „взялъ обильную дань изъ „Горя отъ ума“ и, просимъ не прогнѣваться,—изъ другой извѣстной книги». Седьмая глава „Евгенія Онѣгина“ лучше всѣхъ защитниковъ отвѣчаетъ за себя своими красотами, и никто, кромѣ „Сѣверной Пчелы,“ не найдетъ въ описаніи Москвы заимствованій изъ „Горя отъ ума“. И Грибоѣдовъ, и Пушкинъ писали свои картины съ одного предмета: неминуемо и у того, и у другого должны встрѣчаться черты сходныя. Но изъ какой, просимъ не гнѣваться, другой извѣстной книги Пушкинъ что-то похитилъ? Не называетъ ли „Сѣверная Пчела“ извѣстною книгою „Ивана Выжигина“, гдѣ находится странное раздѣленіе московскаго общества на классы, въ числѣ коихъ одинъ составленъ изъ архивныхъ юношей? Кажется, что такъ; и мы также обвинимъ Пушкина, хотя, по какой-то игрѣ случая, его описаніе Москвы было написано прежде „Ивана Выжигина“ и напечатано въ „Сѣверной Пчелѣ“ почти за годъ до появленія сего романа. Обвинимъ Пушкина и въ другомъ, еще важнѣйшемъ похищеніи: онъ многое заимствовалъ изъ романа „Димитрій Самозванецъ“ и сими хищеніями удачно, съ искусствомъ, ему свойственнымъ, украсилъ свою историческую трагедію „Борисъ Годуновъ“, хотя тоже, по странному стеченію обстоятельствъ, имъ написанную за пять лѣтъ до рожденія историческаго романа г. Булгарина.
1830 г., № 20.