тилась. Пошла я въ чуланъ за вареньемъ... груздочки у меня тамъ были — весь постъ берегла — думала, наложу тарелочку... Слышу-послышу, стучатъ. Вышла въ сѣнцы: «хто тамъ?»
— Отпирай, — слышь, — карга!
— Угадала я по голосу: Гараська. Шепчутся... Казаки, стало быть. Онъ николи не выходитъ безъ казаковъ, завсегда при немъ два казака, какъ псы...
— Отпирай! Дѣло къ барышнѣ есть!.. — смѣются.
— У-у-хъ!.. Кольнуло меня въ сердечушко. Были они, псы окаянные, у вечерни... Гараська этотъ всю службу на нее, касатушку, глазища свои срамные, безстыжіе пялилъ... Не къ добру-у!.. Распалилась я:
— Не пущу васъ, окаянныхъ!.. На кусочки меня искрошите... Не допущу!!.
— Ой, старуха, берегись! — кричатъ.
— На порогѣ околѣю: не допущу!..
— Такъ и не пустила.
— Ну, — слышь, — такъ-разсякъ... будете помнить! Ушли. Прошло эдакъ мало время. Сидимъ мы, чай пьемъ. Она, Марья-то Васильевна, не любитъ одна за столомъ сидѣть, завсегда я съ ней... Ну, да ты помнишь. Сидимъ. Тутъ, вотъ, столикъ стоялъ, кроватка ейная у печки. Слышимъ: дррръ! окошко!.. глина отъ печки валится... Тамъ — быдто, пастухъ кнутомъ хлопнулъ... ищо-о... ищо-о!.. Ба-атюшки! это они, разбойники, пулями изъ ружьевъ стрѣляютъ. Упала я въ это, вотъ,
тилась. Пошла я в чулан за вареньем... груздочки у меня там были — весь пост берегла — думала, наложу тарелочку... Слышу-послышу, стучат. Вышла в сенцы: «хто там?»
— Отпирай, — слышь, — карга!
Угадала я по голосу: Гараська. Шепчутся... Казаки, стало быть. Он николи не выходит без казаков, завсегда при нём два казака, как псы...
— Отпирай! Дело к барышне есть!.. — смеются.
У-у-х!.. Кольнуло меня в сердечушко. Были они, псы окаянные, у вечерни... Гараська этот всю службу на неё, касатушку, глазища свои срамные, бесстыжие пялил... Не к добру-у!.. Распалилась я:
— Не пущу вас, окаянных!.. На кусочки меня искрошите... Не допущу!!.
— Ой, старуха, берегись! — кричат.
— На пороге околею: не допущу!..
Так и не пустила.
— Ну, — слышь, — так-рассяк... будете помнить! — Ушли. Прошло эдак мало время. Сидим мы, чай пьём. Она, Марья-то Васильевна, не любит одна за столом сидеть, завсегда я с ней... Ну, да ты помнишь. Сидим. Тут, вот, столик стоял, кроватка ейная у печки. Слышим: дррр! окошко!.. глина от печки валится... Там — быдто, пастух кнутом хлопнул... ищо-о... ищо-о!.. Ба-атюшки! это они, разбойники, пулями из ружьев стреляют. Упала я в это, вот,
