И два человѣка, при дружномъ хохотѣ всего трактира, побѣжали къ кизякамъ, стараясь не шумѣть, забѣжать сзади.
— Вотъ тебѣ на! — сталъ вдругъ озадаченный доброволецъ: — онъ вовсе не ворошитъ, a складываетъ!..
— Складываетъ и есть! — согласился Грязевъ, видя работающаго надъ послѣдней пирамидкой Ткачева.
— Какъ же таперчь насчетъ бутылки? — безпокоился доброволецъ. — Аль все единственно... бить?
— Постой ты! — отмахнулся Грязевъ. — Что за чудо?.. а?.. Эй, другъ?.. ты что-жъ это?.. а?..
Ткачевъ, сконфуженный, красный, оставилъ работу. Онъ не зналъ, какъ быть съ замазанными руками, и стоялъ растерянный, смѣшной.
— Другъ, а? — не унимался Грязевъ. — Какъ это? а?.. Праздникъ такой... птица гнѣзда не вьетъ, а ты... другъ...
— Не гуторь, не гуторь! — нашелся, наконецъ, Ткачевъ и, круто повернувшись, пошелъ скорымъ шагомъ къ острогу.
— Господинъ фартальный! — кричалъ слѣдомъ доброволецъ: — прикажите хочь полбутылочки!.. Я-то при чемъ?.. Ей-Богу!
И два человека, при дружном хохоте всего трактира, побежали к кизякам, стараясь не шуметь, забежать сзади.
— Вот тебе на! — стал вдруг озадаченный доброволец: — он вовсе не ворошит, a складывает!..
— Складывает и есть! — согласился Грязев, видя работающего над последней пирамидкой Ткачева.
— Как же таперчь насчет бутылки? — беспокоился доброволец. — Аль всё единственно... бить?
— Постой ты! — отмахнулся Грязев. — Что за чудо?.. а?.. Эй, друг?.. ты что ж это?.. а?..
Ткачёв, сконфуженный, красный, оставил работу. Он не знал, как быть с замазанными руками, и стоял растерянный, смешной.
— Друг, а? — не унимался Грязев. — Как это? а?.. Праздник такой... птица гнезда не вьёт, а ты... друг...
— Не гуторь, не гуторь! — нашёлся, наконец, Ткачёв и, круто повернувшись, пошёл скорым шагом к острогу.
— Господин фартальный! — кричал следом доброволец: — прикажите хочь полбутылочки!.. Я-то при чём?.. Ей-Богу!
Яковлевна поджидала мужа съ праздничнымъ обѣдомъ и хорошей вѣстью. Макарушкинъ при-
Яковлевна поджидала мужа с праздничным обедом и хорошей вестью. Макарушкин при-
