Яковлевна смотрѣла на мужа большими мокрыми глазами. Голосъ ея былъ робокъ и жалобенъ:
— За что же съ должности то?..
— Да такъ вотъ! въ окно стрѣлялъ... Попалъ въ одного... Пароходовъ шипитъ: «громыхнетъ Макарушкинъ съ мѣста. He устоитъ»...
— И убилъ до смерти?
— До смерти... наповалъ...
— Кого-же?
— Мальчикъ... большенькій...
— Куда же мы дѣнемся, голо-о-вушка!.. — завопила вдругъ Яковлевна. — Пожалѣли бы нашихъ малыхъ дѣ-ѣтушекъ...
— Пожалѣютъ они!.. — бросилъ Макарушкинъ сердито, — жди!!..
И захлопнулся въ спальнѣ.
Яковлевна, плача и вздыхая, убрала посуду.
Въ зыбкѣ проснулась грудная дѣвочка, завозилась сначала, потомъ заплакала.
Войдя на ципочкахъ въ спальню, женщина взяла на руки ребенка, заглянула на мужа: тотъ спалъ ровнымъ, обычнымъ сномъ, какъ всегда послѣ обѣда. Она покрестила надъ его головой воздухъ, вздохнула, вышла въ горницу и стала кормить дѣвочку.
Голодный ребенокъ съ жадностъю припалъ губами къ налитой полной груди, зарывшись въ нее весь, съ носомъ, глазами.
A у матери молчаливыя слезы текли по щекамъ, и она ихъ не вытирала.
Яковлевна смотрела на мужа большими мокрыми глазами. Голос её был робок и жалобен:
— За что же с должности-то?..
— Да так вот! в окно стрелял... Попал в одного... Пароходов шипит: «громыхнёт Макарушкин с места. He устоит»...
— И убил до смерти?
— До смерти... наповал...
— Кого же?
— Мальчик... большенький...
— Куда же мы денемся, голо-о-вушка!.. — завопила вдруг Яковлевна. — Пожалели бы наших малых де-етушек...
— Пожалеют они!.. — бросил Макарушкин сердито, — жди!!..
И захлопнулся в спальне.
Яковлевна, плача и вздыхая, убрала посуду.
В зыбке проснулась грудная девочка, завозилась сначала, потом заплакала.
Войдя на цыпочках в спальню, женщина взяла на руки ребёнка, заглянула на мужа: тот спал ровным, обычным сном, как всегда после обеда. Она покрестила над его головой воздух, вздохнула, вышла в горницу и стала кормить девочку.
Голодный ребёнок с жадностъю припал губами к налитой полной груди, зарывшись в неё весь, с носом, глазами.
A у матери молчаливые слёзы текли по щекам, и она их не вытирала.
