Онъ даже зажмурилъ свои слезящіеся глазки.
Мой возница подождалъ насъ и спросилъ:
— Далеко-ли пробираетесь?
Женщина отвѣтила:
— Камышинъ!
— Арбузы караулимъ... бакча! — добавилъ человѣчекъ.
— Откудова?
— Кузнецкъ!.. Оны крестянынъ-собственныкъ! — пояснила женщина, указывая долгимъ любовнымъ взглядомъ карихъ глазъ на человѣчка.
Что-то теплое, доброе свѣтилось въ невыцвѣтшихъ еще молодыхъ глазахъ женщины и отражалось на всемъ ея морщинистомъ испитомъ лицѣ.
Свое «собственныкъ» она пропитала такимъ уваженіемъ, какъ будто это былъ не вѣсть какой высокій титулъ.
— Вы кто же: чуваши, или татары? — полюбопытствовалъ я.
— Татаръ, татаръ!.. Чувашъ на чужой сторона не ходитъ. Онъ не знаетъ чужой сторона, дома сидитъ... дома!.. — Отвѣчалъ скороговоркой человѣчекъ и вдругъ крикнулъ на себя:
— Но—о!
— Богаты, видно! — бросилъ небрежное замѣчаніе возница.
Человѣчекъ взволновался и зачастилъ еще больше:
— Богаты? Куды богаты!.. Хуже-й-насъ... хлѣбъ нѣтъ... Ѣсть нѣтъ... Чужой сторона не
Он даже зажмурил свои слезящиеся глазки.
Мой возница подождал нас и спросил:
— Далеко ли пробираетесь?
Женщина ответила:
— Камышин!
— Арбузы караулим... бакча! — добавил человечек.
— Откудова?
— Кузнецк!.. Оны крестянын-собственнык! — пояснила женщина, указывая долгим любовным взглядом карих глаз на человечка.
Что-то тёплое, доброе светилось в невыцветших ещё молодых глазах женщины и отражалось на всём её морщинистом испитом лице.
Своё «собственнык» она пропитала таким уважением, как будто это был невесть какой высокий титул.
— Вы кто же: чуваши, или татары? — полюбопытствовал я.
— Татар, татар!.. Чуваш на чужой сторона не ходит. Он не знает чужой сторона, дома сидит... дома!.. — Отвечал скороговоркой человечек и вдруг крикнул на себя:
— Но—о!
— Богаты, видно! — бросил небрежное замечание возница.
Человечек взволновался и зачастил ещё больше:
— Богаты? Куды богаты!.. Хуже-й-нас... хлеб нет... Есть нет... Чужой сторона не