полную грудь. Михайла улыбнулся своимъ воспоминаніямъ.
На перекресткѣ его принялась крестить, a онъ схватилъ ея руку и сжалъ.
Вечеромъ, наканунѣ торжества, они пришли къ монастырю. Мѣстность около монастыря красивая. Широкая, сильная рѣка мутно бурлитъ по дну глубокой ложбины. Купаться въ ней хорошо. Кругомъ вѣковой лѣсъ. Темныя сосны перемежаются съ молодой листвой березъ и кленовъ. Верхушки дубовъ, тронутыя морозомъ, отдаютъ червоннымъ золотомъ. Въ водѣ купаются ветлы и ольхи. Надъ моремъ зелени, какъ вѣнецъ красоты, высятся десятки золотыхъ крестовъ. Нарядныя церкви и бѣлоснѣжные корпуса «келій» тамъ и сямъ выглядываютъ въ прогалины.
Народъ большимъ таборомъ, какъ на ярмаркѣ, расположился на сырой травѣ; отдыхали, варили чай, пили, ѣли и шумѣли, какъ на базарѣ.
Монахи, молодые и старые, въ шелковыхъ рясахъ, съ голубыми отворотами на рукавахъ шныряли по толпѣ, находили знакомыхъ, балагурили. Молодыя монашки въ высокихъ, черныхъ колпакахъ, длинныхъ черныхъ платьяхъ, ходили по народу съ кружками и тонкими голосами выпрашивали деньги на нужды Матушки-Владычицы...
Какой-то толстый монахъ въ блестящей рясѣ увелъ Соню въ монастырскую гостиницу, гдѣ были приготовлены комнаты для «благородныхъ».
полную грудь. Михайла улыбнулся своим воспоминаниям.
На перекрёстке его принялась крестить, a он схватил её руку и сжал.
Вечером, накануне торжества, они пришли к монастырю. Местность около монастыря красивая. Широкая, сильная река мутно бурлит по дну глубокой ложбины. Купаться в ней хорошо. Кругом вековой лес. Тёмные сосны перемежаются с молодой листвой берёз и клёнов. Верхушки дубов, тронутые морозом, отдают червонным золотом. В воде купаются вётлы и ольхи. Над морем зелени, как венец красоты, высятся десятки золотых крестов. Нарядные церкви и белоснежные корпуса «келий» там и сям выглядывают в прогалины.
Народ большим табором, как на ярмарке, расположился на сырой траве; отдыхали, варили чай, пили, ели и шумели, как на базаре.
Монахи, молодые и старые, в шёлковых рясах, с голубыми отворотами на рукавах шныряли по толпе, находили знакомых, балагурили. Молодые монашки в высоких, чёрных колпаках, длинных чёрных платьях, ходили по народу с кружками и тонкими голосами выпрашивали деньги на нужды Матушки-Владычицы...
Какой-то толстый монах в блестящей рясе увёл Соню в монастырскую гостиницу, где были приготовлены комнаты для «благородных».
