В Риме люди подразделялись прежде всего на свободных и рабов[1]. На рабов смотрели, как на вещи. Современные европейские законодательства рабства не признают[2].
Далее различали людей неподвластных — sui juris и подвластных — alieni juris[3]. В древнем Риме на этом был основан весь строй гражданского общества. Домохозяин со своими чадами и домочадцами, т. е. с женой in manu, детьми in patria potestate, рабами in dominica potestate и свободными лицами, живущими у него на положении рабов — in mancipio, составляли государство в государстве. Положение смягчилось в юстиниановом праве, где власть pater familias простиралась уже только на рабов и подвластных детей. По общегерманскому праву во власти домовладыки остаются только дети и то лишь до достижения ими своей экономической независимости. Современная власть отца носит скорее характер отцовской опеки, чем власти господина.
По древнеримскому праву все, что́ приобреталось детьми, принадлежало их отцу[4]. По юстинианову праву они приобретали для себя все, что̀ не поступало к ним a patre или ex re patris.
Подвластные дети могут после достижения совершеннолетия
- ↑ pr. I. de jure personarum. 1. 3; Gajus Inst., I, § 9.
- ↑ l. 32. de R. J. 50. 17. Ulpianus libro 43 ad Sabinum: Quod attinet ad jus civile, servi pro nullis habentur. О смягчении этого см. Adolf Schmidt: Die Personlichkeit der Sklaven, 1868; Pernice: Labeo, т. 1, стр. 113.
- ↑ pr. I. de his qui sui vel alieni juris sunt. 1. 8; Gajus Inst., I, § 48.
- ↑ С точки зрения древнеримского права домовладыка был единственным и неограниченным собственником имущества, которое он и его подвластные приобретали путем труда, наследства и разных счастливых случайностей. Но параллельно с этим существовал особый народный взгляд, о котором упоминает в особенности юрист Павел; в силу этого взгляда все имущество считалось общим достоянием отца и его детей. На правовой строй это воззрение не имело никакого влияния, и безусловно неправильно было бы говорить здесь о „фидуциарной“ собственности отца. Это столь же неправильно, как и признание фидуциарной собственности мужа на приданое, которое по народному воззрению принадлежало жене. В данном случае, как вообще нередко в римском праве, мы встречаем наряду с юридическим понятием и натуралистическое, которое в свою очередь могло иметь влияние даже на определения положительного права; см. l. 7, pr. D. de bonis damnat. 48. 20; l. 11. D. de lib. et post. 28. 2; Pernice: Labeo, т. 1, стр. 109. Подробности ниже, выпуск 4, § 32.
