— Ларсенъ, — услышалъ я глухой голосъ изъ массы.
Латимеръ протянулъ внизъ свою свободную руку; навстрѣчу потянулась другая рука и уцѣпилась за нее. Латимеръ потянулъ — вся масса быстро поднялась на двѣ ступеньки. Затѣмъ дру гая рука Волка Ларсена достала край люка и уцѣпилась за него. Кисть человѣческихъ тѣлъ продолжала еще качаться на лѣстницѣ, матросы крѣпко цѣплялись за своего убѣгающаго врага. Но затѣмъ они начали отпадать, ихъ толкали объ острый край люка, пинали ногами, который теперь стали снова могучими. Личъ отсталъ послѣднимъ, упавъ навзничь съ верхушки лѣстницы на головы и плечи своихъ товарищей, копошив шихся внизу. Волкъ Ларсенъ и фонарь исчезли, и мы остались въ темнотѣ.
Матросы со стономъ и съ бранью поднимались на ноги.
— Зажгите кто-нибудь свѣтъ, у меня вывих нуть палецъ, — сказалъ одинъ изъ нихъ, Парсонсъ, смуглый мрачный человѣкъ, гребецъ охот ника Стэндиша, у котораго Гэрисонъ былъ рулевымъ.
— Да, лампу… гдѣ она теперь валяется? — сказалъ Личъ, садясь на край той койки, въ ко торой спрятался я.
Послышалось чирканье спичекъ, нашли лампу и зажгли ее. При ея слабомъ, мутномъ свѣтѣ
