почти опираясь на него, какъ будто удрученный тяжестью собственнаго тѣла. Остальные матросы были мрачны и молчаливы. Я случайно набрелъ на Келли, который сидѣлъ скорчившись на бакѣ, опустивъ голову на колѣни и обнявъ ее руками, въ позѣ невыразимаго отчаянія.
Джонсона я нашелъ растянувшимся во всю длину, на самомъ носу; онъ такъ упорно глядѣлъ на бурлившія подъ нимъ волны, что я съ ужасомъ вспомнилъ о мысли, которую ему подалъ Волкъ Ларсенъ. Она, повидимому, запала ему въ голову. Я хотѣлъ было вывести его изъ его мрачной за думчивости и подозвалъ его къ себѣ, но онъ пе чально улыбнулся и отказался повиноваться. Когда я возвращался обратно, ко мнѣ подошелъ Личъ.
— Я хочу васъ просить объ одолженіи, мистеръ Ванъ-Вейденъ, — сказалъ онъ. — Если вамъ посча стливится снова увидѣть Фриско, найдите Мата Макъ-Карти. Это мой отецъ. Онъ живетъ на Телеграфномъ Холмѣ, позади булочной Мейфэра, и у него сапожная мастерская; ее всѣ знаютъ и вамъ легко будетъ ее найти. Скажите ему, что мнѣ очень жаль, что я доставилъ ему столько огорченій; скажите ему… скажите, что я просилъ васъ сказать ему: «Да благословить васъ Богъ».
Я кивнулъ головой въ знакъ согласія, но ска залъ: — Мы всѣ вернемся въ Санъ-Франциско, Личъ, и вмѣстѣ отправимся къ Мату Макъ-Карти.
— Я хотѣлъ бы вѣрить вамъ, — отвѣтилъ онъ, пожавъ мнѣ руку, — но не могу. Волкъ Ларсенъ убьетъ меня, я это знаю и надѣюсь только, что это будетъ скоро.
