давали ему возможность выдерживать бѣшеные удары вѣтра и волнъ. Въ двадцати футахъ отъ нашего борта прыгала шлюпка — онъ такъ удачно подошелъ къ ней, что, казалось, остается только подать ей линьки и быстро поднять ее на борть. На кормѣ находился Керфутъ, на носу Уфти-Уфти, а посрединѣ Келли. Насъ такъ яростно качало, что, казалось, мы вотъ-вотъ налетимъ на нее и раздавимъ своею тяжестью; но мнѣ удалось во-время подать линекъ канакѣ, а Волку Ларсену — Керфуту, шлюпка мигомъ отдѣлилась отъ поверхности воды, и всѣ трое прыгнули на палубу. Когда Призракъ качнулся въ противоположную сторону, шлюпка какъ-то сама очутилась на палубѣ и мы ее быстро перевернули вверхъ дномъ. Рука Керфута была въ крови, средній палецъ его былъ совершенно разможженъ, но онъ не подавалъ виду, что ему больно, и дѣятельно помогалъ намъ другою рукою.
Не успѣли мы это сдѣлать, какъ приказанія посыпались, какъ изъ рога изобилія; Уфти побѣжалъ къ фокъ-мачтѣ, Келли бросился крѣпить марсель гротъ-мачты, Керфутъ побѣжалъ узнать, что сталось съ кокомъ, а я забрался наверхъ, чтобы срѣзывать мѣшавщіе намъ, перепутавшіеся тросы. Самъ Ларсенъ своей характерной кошачьей походкой пошелъ къ штурвалу. Я не успѣлъ добраться до первой реи, какъ чудовищный порывъ вѣтра такъ прижалъ меня къ снастямъ, что даже если бы я не держался, я бы не могь упасть; я взглянулъ внизъ: Призракъ стоялъ почти торчкомъ, мачты были параллельны по-
