лебедку, которая потребовала отъ насъ тѣмъ большихъ усилій, что была не въ порядкѣ. Работа шла чрезвычайно медленно и намъ поминутно приходилось отдыхать. Часъ спустя всѣ блоки уже были на самомъ верху, между тѣмъ, какъ мачта была еще по ту сторону борта; оказывалось, что «ножницы» были коротки, и мы только даромъ потратили время и труды. Прежде такое открытіе привело бы меня въ отчаяніе, но теперь я былъ настолько увѣренъ въ своихъ силахъ, что уже не падалъ духомъ. Я зналъ, что на свѣтѣ нѣтъ ничего невозможнаго, и что я найду выходъ изъ затрудненія.
Пока я старался придумать что-нибудь, Волкъ Ларсенъ вышелъ на палубу. Мы тотчасъ же замѣтили въ немъ нѣчто необычное. Его движенія были болѣе нерѣшительны и слабы, чѣмъ обыкновенно. Онъ пошатывался на ногахъ. У юта онъ остановился, поднялъ руку къ глазамъ съ своимъ обычнымъ жестомъ, какъ бы сметающимъ что-то съ лица, сорвался внизъ по ступенькамъ, но удержался на ногахъ и поплелся по палубѣ, качаясь и цѣпляясь руками за что попало. Возлѣ «третьяго класса» онъ, наконецъ, какъ бы обрѣлъ равновѣсіе, но затѣмъ вдругъ ноги его словно подкосились, и онъ упалъ на палубу.
— Припадокъ, — шепнулъ я.
Модъ утвердительно качнула головой и съ участіемъ взглянула на него.
Мы подошли къ нему, но онъ, казалось, былъ безъ сознанія и порывисто дышалъ. Она приподняла его голову, чтобы кровь отлила отъ нея и
