ловѣка. Окруженный стѣнами изъ живой глины, еще горѣлъ его сильный разумъ; но онъ горѣлъ въ молчаніи и во мракѣ.
Насталъ день нашего отъѣзда. Насъ ничто уже больше не удерживало на островѣ Старанія. Укороченный мачты, похожія на обрубки, стояли на мѣстѣ и смѣшные паруса были наготовѣ. Все, что выходило изъ моихъ рукъ, было крѣпко, но ничуть не красиво; но я зналъ, что все это сдѣлаетъ свое дѣло, и самодовольно оглядывался въ сознаніи своей силы.
— Я сдѣлалъ это! Я сдѣлалъ это! Сдѣлалъ собственными руками! — хотѣлось мнѣ громко закричать.
И Модъ, какъ будто угадавъ мои мысли, сказала, когда мы собирались поднимать большой парусъ.
— Подумать, Гёмфри, что вы сдѣлали все это собственными руками!
— Но у меня были еще двѣ другія руки, — отвѣтилъ я. — Двѣ маленькія славныя ручки…
Она засмѣялась и покачала головой, затѣмъ посмотрѣла на свои руки.
— Я никакъ не могу ихъ отмыть и сдѣлать ихъ снова мягкими.
— Эта грязь и грубая кожа — ваша почетная награда, — сказалъ я, держа ея руки въ своихъ; несмотря на всѣ принятыя мною рѣшенія, я бы расцѣловалъ эти дорогія ручки, если бы она ихъ быстро не отняла.
