чѣмъ день пришелъ къ концу, я возненавидѣлъ его такъ горячо, какъ не ненавидѣлъ еще никого въ жизни.
Этотъ первый день былъ для меня труденъ еще потому, что Призракъ, отчаянно бросаясь изъ стороны въ сторону и, убравъ марселя (подобнымъ терминамъ я обучился уже значительно позже), боролся съ тѣмъ, что мистеръ Могриджъ называлъ «ревущимъ зюдъ-остомъ». Въ половинѣ шестого, по его указаніямъ, я накрылъ столъ въ каютъ кампаніи, приладилъ доски съ отверстіями для тарелокъ, какія употребляются въ бурную погоду, и затѣмъ принесъ чай и котелки съ пищей изъ кухни.
— Глядите въ оба, или васъ захлестнетъ, — было напутственное наставленіе мистера Могриджа, когда я вышелъ изъ кухни съ большимъ чайникомъ въ одной рукѣ, а другой прижимая къ себѣ нѣсколько свѣже-испеченныхъ булокъ.
Одинъ изъ охотниковъ, высокій нескладный парень, Гендерсонъ, шелъ въ это время по шканцамъ изъ «третьяго класса» (какъ въ шутку охотники называли трюмъ, въ которомъ они помѣщались) въ каютъ-кампанію. Волкъ Ларсенъ стоялъ на ютѣ со своей вѣчной сигарой во рту.
— Вотъ она идетъ! Берегитесь! — закричалъ кокъ.
Я остановился, потому что не зналъ кто идетъ и видѣлъ только, что дверь кухни съ трескомъ захлопнулась. Затѣмъ я увидѣлъ, что Гендерсонъ, какъ сумасшедшій, вдругъ бросился по направленію къ главнымъ снастямъ и быстро сталъ взби-
