Въ житницахъ бы у ключника было всякое жито и всякои запасъ: солодъ и рожь, и овесъ, и пшеница, незгноено, и не накапалобъ, и не навъяло, и не проточено отъ мышей, не слеглося бы, и не затхлобы ся. А что въ бочкахъ[1], или въ коробяхъ[2], и всякой запасъ, и горохъ, и конопли, и греча, и толокно, и сухари, и ржаные, и пшеничные то бъ было все покрыто, и судно твердо, и не намокло бъ, и не гнило[3], и не затхлося. А всему бы тому была мѣра и счетъ: и сколко чего изъ села, и съ торгу привезутъ,—записати; а что вѣсовое, то възвѣсити; и колко и коли отдастъ чего на расходъ, или взаимы, и на всякой обиходъ, или кому государь велитъ, что дати, то все записати же. И сколко чего сдѣлаютъ, то бъ было вѣдомо же: и хлѣбы, и колачи, и пиво, и вино, и брага, и квасъ, и кислые шти, и уксусъ, и высевки, и отруби, и гуща всякая, и дрожи, и хмѣлины; то бъ было у ключника все въ мѣрѣ и записано, а хмѣль, и медъ, и масло, и соль вѣшено.
А въ сушилѣ мясо полтево, и солонина вѣтрена, полотки, и языки, и прутовая рыба, и пласти, и всякая рыба,
