чтобы схватить его самаго за то, что по ихъ мнѣнію онъ написалъ ложное прощеніе племянникамъ своимъ, по случаю также ими учіненнаго смертоубійства другаго дворянина. По прошествіи сорока лѣт ъ ему предлагали свободу; но онъ ее отвергнулъ и просилъ Короля, чтобъ онъ его изъ милости оставилъ въ темницѣ. Сей человѣкъ пробылъ въ Бастиліи 54 года 6 мѣсяцевъ и двадцать дней. Ему было около девяносто лѣтъ отъ роду, когда его перевели въ Шарантонъ, дабы содержать и одѣвать его тамъ за счетъ казны; онъ былъ подъ конецъ слабоуменъ какъ ребенокъ и ходилъ свободно весь день въ обоихъ внутреннихъ дворахъ замка. Около 12 лѣтъ не позволено уже ему было ночевать въ одной и тойже комнатѣ, потому что онъ собиралъ тамъ дрова, свѣчи и всякія вещи, и должно было всегда опасаться, чтобъ онъ не зажегъ Бастиліи, и потому ему пріказано было ночевать во второй караульнѣ, гдѣ волонтеры по старому знакомству имъ не скучали, онъ и самъ привыкъ къ нимъ; но когда въ Бастиліи заняли караулъ Инвалиды; то имъ здѣлался въ тягость; равнымъ образомъ и онъ не могъ къ нимъ привыкнуть. Онъ былъ вообще скрытенъ и весьма легко могъ бы сжечь Гаубтвахту и ружья. Всѣ сіи затрудненія побудили Беля, Губернатора Бастиліи просить Полищію, чтобы она освободила его отъ сего человѣка. Его родственники навѣдывались отъ времени до времени, не умеръ ли онъ, вѣроятно потому, что напередъ завладѣли его имѣніемъ.
