— 370 — — По поговорке: хлѣбцемъ вмѣстѣ, а табачкомъ врозь. Увлеченный своими планами, ІІолуяновъ совершенно забылъ о своихъ родственныхъ отііошеіііяхъ къ Малыгинымъ и Булыгинымъ, почесалъ въ затылкѣ и только нлюнулъ. Какъ это раньше онъ не сообразилъ?.. Да, бы- ваютъ удивительные случаи, а все проклятое похмелье. Просто анекдотъ. Для возстановленія ейлъ тесть и зять напились вмѣстѣ. — Вотъ тебе и зять!—удивлялся Харитопъ Артемьичъ, — У меня все зятья такие: большая родня—троюродное наплевать. Ты ужъ лучше къ Бу- лыгинымъ-то не ходи, только себя осрамишь. — Что подѣлаешь? Забылъ,—каялся ІІолуяновъ.—Ну, молите Бога за Харитину, а то ободралъ бы я васъ всѣхъ, какъ липку. Даже вотъ бы какъ ободралъ, что и кожу бы съ себя сняли. Хотя Харитонъ Артемыичъ и предупредилъ зятя относителыно Булыги- ныхъ, а самъ не утерпѣлъ и подъ пыяную руку все разболталъ въ клубѣ. Очень ужъ ловкій анекдотъ выходилъ. Это происшествіе облетѣло цѣлый городъ, какъ молнія. Очень ужъ постарался Илыя Ѳирсычъ. Купцы хохотали до упаду. А тутъ еще суслонскій попъ ходитъ по гостиному двору и разска- зываетъ, какъ ІІолуяновъ морозитъ у него н.і иогребѣ скоропостижное дѣ- вичые тѣло. Странно, что всѣ эти переговоры и пересуды не доходили толыко до самого ІІолуянова. Онъ, заручившисы благодарностью Шахмы, велъ теперы силыную игру въ клубѣ. На бѣду, ему везло счастье, какъ никогда. Игра шла въ клубѣ въ двухъ комнатахъ стариннаго мезонина. Иолуяновъ заложилъ самъ банкъ въ три тысячи и металъ. ІІонтировали Стабровскій, Ечкинъ, Огибенинъ и Шахма. Въ числѣ публики находилисы Мышниковъ и докторъ Кочетовъ. Игра шла крупная, и ІІолуяновъ загребалъ куши одинъ за другимъ. — Вамъ сегодня возетъ, какъ висѣльнику, — замѣтилъ разозлившійся Стабровскій. Именно въ ототъ моментъ Полуянова вызвали. — А, чортъ, умереть спокойно не дадутъ!—ругался онъ.—Скажи, чтобы подождали! Лакей ушелъ и вернулся. — Ваше высокоблагородіе, Илыя Оирсычъ. приказано. •— Что-о? — Отъ слѣдователя. Произошелъ небывалый въ стѣпахъ клуба скандалъ. Полуяновъ былъ взятъ прямо изъ-за карточнаго стола и арестованъ. Ему не позволили даже заѣхать домой. Слѣдователь Куковинъ былъ очень пепредставителышй мужчина, обре- мененный многочисленнымъ семействомъ и жившій отшельпикомъ. Онъ, кажется, ничего не зналъ, кромѣ своихъ дѣлъ. — Я считаю необходимымъ подвергнуть васъ аресту, г. Полуяновъ, — сонно заявилъ слѣдоватсль, потягиваясь въ крсслѣ. — Вы не нмѣете права. — Позвольте мнѣ самому знать мои права... А васъ я вызову, когда это бѵдетъ нужно. И только всего. Полуяповъ совершенно растерялся и сразу упалъ духомъ. Сколько тысячъ людей онъ заключалъ въ скверный запольскій острогъ, а теперь вотъ приходится самому. Когда опъ остался одипъ въ камерѣ, — ему предосгавили льготу занять отдѣльную камеру,—то не выдержалъ и заплакалъ. — За что? О, Господи, за что?.. Ахъ, все это нроклятый суслонскій
