ДРУЖКИ.
I.
Почти на границѣ съ Тобольской губерніей, гдѣ рѣка Ница впадаетъ въ Туру, раскинулось богатое Сосногорское село — бывшая ямская слобода. Здѣсь крайній предѣлъ Пермской губерніи, а дальше уже начинается „не- мшоіная Сибирь“, уголовная сестра матушки Расеи. Въ Сосногорскомъ грудились все „естевые“ (зажиточные) мужики — и земли много, а главное, проходилъ здѣсь сибирскій трактъ на Ирбитъ. По зимамъ, когда закипала ирбитская ярмарка, по всему тракту „стономъ стонъ стоялъ“. Кто извозомъ промышлялъ, кто держалъ постоялые дворы для обозовъ, и всѣ безъ исключенія были „дружки“, т.-е. при случаѣ возили проѣзжавшихъ на ярмарку и съ ярмарки сибирскихъ купцовъ. Собственно въ Сосногорскомъ не было станціи, но у „дружковъ“ былъ свой маршрутъ, и они предоставляли ихъ степенства прямо изъ воротъ въ ворота, сдавая роднымъ и знакомымъ. Такіе порядки установились сыспоконъ вѣка, и обѣ стороны находили ихъ выгодными: казеннымъ трактомъ ѣхали чиновники, а у купцовъ была своя линія. Сосногорскіе дружки славились своей лихой ѣздой, а купцы не жалѣли давать на водку, особенно когда дѣло было сиѣшное.
Изъ всѣхъ сосногорскихъ дружковъ выдѣлялся старикъ Кожинъ. Въ селѣ онъ нользовался нехорошей славой, хотя опредѣленнаго никто ничего и не могъ сказать про него, а такъ просто—нехорошая слава. Старики помнили еще, когда Кожинъ былъ бѣднякомъ и околачивался на краю села въ проваленной избенкѣ. Всѣхъ животовъ у него была пара лошадей, на которыхъ онъ возилъ „проѣзжающихъ купцовъ“, какъ и всѣ другіе. А потомъ какъ-то вдругъ Кожинъ сталъ богатѣть, поставилъ новую избу, завелъ цѣлый табунъ лошадей и вошелъ въ славу, какъ обстоятельный и богатый мужикъ. Тѣ, кто остались „середка на половинѣ“, много судачили относительно этого скораго богатства, но чужая брань на вороту не виснетъ,—мало ли что изъ зависти люди говорятъ. Въ описываемое нами время Кожинъ уже пережилъ свою худую славу, потому что забралъ помаленьку все село въ руки, и болтуны частенько одолжались у него. У кого лошадь падетъ, кому избу поставить, кому поручительство на доставку кладей — всѣ лѣзли къ Ермнлу Ефимычу и рѣдко уходили съ пустыми руками. А худая слава все-таки оставалась: откуда у дружка такія деньги взялись? Конечно, на тракту мало ли лихихъ людей: кто лошадями крадеными промышляетъ, кто цибики съ чаемъ срѣзываетъ, кто вообще не любитъ, чтобы плохо лежало, но за Кожиньшъ никакого такого „качества“ не было. Просто, взялъ да и разбогатѣлъ невнримѣръ другимъ
