— 67 —
— Ступай къ отцу Евфимію и скажи, что мнѣ нездоровится. Пусть ужъ онъ еще одну недѣлю отправитъ, а тамъ сочтемся, когда онъ поѣдетъ гостить къ тестю.
Это ужъ была ложь,— о. Спиридонъ чувствовалъ себя здоровымъ и обманывалъ о. Евфимія. Впрочемъ, Анпушка разскажетъ, какъ его вымочило дождемъ, и оно выйдеть, какъ будто и въ самомъ дѣлѣ боленъ. Охъ, великій грѣхъ... Въ первый еще разъ въ жизни пришлось отцу Сииридону покривить душой относительно своей службы. Видно, одинъ грѣхъ не приходитъ... Когда въ воскресенье утромъ заблаговѣстили къ заутренѣ, у отца Спиридона точно что оборвалось впнтри. Каждый ударъ колокола обвинилъ его малодушіе...
— Господи, за что?—взмолился старикъ.— А если я не могу? Долженъ и не могу...
Колоколъ призывно гудѣлъ, а о. Спиридонъ закрывалъ глаза отъ страха. Да, вотъ добрые люди идутъ въ церковь, а онъ долженъ прятаться, какъ воръ.. О. Спиридопъ долго смотрѣлъ изъ-за косяка па своихъ прихожанъ и скорбѣлъ душой. Развѣ пойти самому? Вчера нездоровилось, а сегодня сдѣлалось легче.
— Нѣтъ, не достоинъ, — рѣшилъ о. Спиридонъ. — Какой я пастырь... Волкъ въ овчей шкурѣ, а не пастырь. Не достоинъ...
Всю обѣдню старикъ молился у себя и почувствовалъ замѣтное облегченіъ. Что же, конечно, опъ согрѣшилъ, по вѣдь нужно и по человѣчеству разсудить. Пусть начальство ловитъ Никиту, какъ хочетъ. Вотъ ужъ отзвонили къ Достойну... О. Евфимій охотникъ проповѣди говорить, какъ всѣ молодые попы. Владыка ото уважаетъ, и о. Евфимій нарочно выслуживается передъ владыкой. Когда раздался праздничный перезвонъ на выходъ и изъ церкви пестрой толпой повалилъ народъ, о. Спиридонъ спрятался за свою перегородку.
Потомъ все замолкло, но прибѣжала Аннушка и испуганно заявила:
— Дѣдушка, о. Евфимій изъ церкви къ намъ идетъ, а съ нимъ становой Александръ Иванычъ...
„Ну, теперь все кончено,— подумалъ про себя о. Спиридонъ, начиная быстро одѣваться. — Значитъ, все узнали и донесли становому, а пріѣхалъ ловить Никиту... А Никита сдѣлаетъ показаніе, что видѣлъ меня“.
Старикъ даже не испугался. Что же, узнаетъ все, конечно, владыка и пошлетъ его запрещеннымъ попомъ на послушанье въ монастырь въ Далматовъ. „А, это ты покрываешь разбойниковъ?“ — скажетъ владыка и такъ строго посмотритъ, что душа въ пятки уйдетъ.
— Что это съ дѣдушкой? — ънрашивалъ о. Евфимій въ передпей Ап- нушку.—Вотъ мы пришли навѣстить его съ Александромъ Иванычъмъ... — Ничего, поправляется, — отвѣтила Аннушка.—Промочило его дождемъ вчера...
— Ужо надо ого подсушить, старика, — подшутилъ хриплымъ голосомъ становой, снимая въ передней свое верхнее форменное пальто. — Меня вонъ постоянно дождемъ мочить, а не размокъ. Секретъ такой зиаю... Анушка, а вы того, сообразите намъ чего-нибудь посмѣшнѣе. Дѣдушка-то запасливый, наливки у него трехгодовалыя найдутся..."
Аннушка отличпо знала порядки, какъ принимать гостей, и сейчасъ же исчезла, какъ ящерица. Вышелъ о. Спиридопъ и даже покашлялъ, какъ и слѣдуетъ больному человѣку. Это опять выходила ложь. Александръ Ивановичъ любилъ пошутить и даже посмотрѣлъ на о. Спиридона изъ-подъ руки, какъ смотрятъ па солнце.
