Есть красивыя старинныя слова,
Ихъ душа черезъ столѣтія жива.
У Славянъ въ почтеньи были берегини,
Это водныя прибрежныя богини.
5 Цвѣтъ морей и цвѣтъ затоновъ нѣжно-синь,
Взоръ глубокъ у синеглазыхъ берегинь.
Голосъ ихъ — какъ зовъ-напѣвъ волны прибрежной,
Завлекательный, ласкательный, и нѣжный.
Лебедь Бѣлая, вѣдунья старыхъ дней,
10 Берегинею была среди людей.
Витязь былъ, Потокъ Могучій, ею скованъ,
Бѣлой Лебедью прибрежной зачарованъ.
Онъ въ гробницѣ очутился — и съ конемъ,
Змѣй пришелъ, палилъ и жегъ его огнемъ.
15 Змѣй не сжегъ его, онъ жилъ бы и донынѣ,
Да не такъ хотѣлось Бѣлой Берегинѣ.
Лебедь Бѣлая любила быть одна
И глядѣть, какъ голубѣетъ глубина.
Любъ ей былъ и день и два Потокъ Красивый,
20 „Будетъ“, молвила съ улыбкой горделивой.
Есть красивые старинные слова,
Их душа через столетия жива.
У Славян в почтеньи были берегини,
Это водные прибрежные богини.
5 Цвет морей и цвет затонов нежно-синь,
Взор глубок у синеглазых берегинь.
Голос их — как зов-напев волны прибрежной,
Завлекательный, ласкательный, и нежный.
Лебедь Белая, ведунья старых дней,
10 Берегинею была среди людей.
Витязь был, Поток Могучий, ею скован,
Белой Лебедью прибрежной зачарован.
Он в гробнице очутился — и с конём,
Змей пришёл, палил и жёг его огнём.
15 Змей не сжёг его, он жил бы и доныне,
Да не так хотелось Белой Берегине.
Лебедь Белая любила быть одна
И глядеть, как голубеет глубина.
Люб ей был и день и два Поток Красивый,
20 «Будет», молвила с улыбкой горделивой.
