Король велитъ казнить, не будетъ вамъ пощады,
И вашей гибели враги такъ будутъ рады. “
Угроза страшная смутила Изенгрина.
Вѣдь правда станутъ мстить вдова и оба сына.
И пасть зубастую невольно онъ разжалъ,
А Хитролисъ межъ тѣмъ, вздыхая, продолжалъ:
„Вы, дядюшка, ко мнѣ совсѣмъ несираведливы.
Вы слишкомъ вспыльчивы бываете, гнѣвливы И на меня взвести готовы обвиненья За не содѣланныя мною преступленья.
Когда я васъ угрей ловить велъ на пруду,
Не зналъ я, что вашъ хвостъ останется во льду. Когда отъ мужика я велъ васъ на зарѣ,
Не ждалъ я, что брюшко застрянетъ вдругъ въ дырѣ. Сегодня я не ждалъ бѣды отъ псовъ лихихъ:
Когда я мимо шелъ, не видно было ихъ,
Клянусь я вамъ дѣтьми и нѣжной Эрмелиной!“
„Изъ всѣхъ твоихъ рѣчей не вѣрю ни единой,
Ты лжешь всегда и всѣмъ."
Король велит казнить, не будет вам пощады,
И вашей гибели враги так будут рады. “
Угроза страшная смутила Изенгрина.
Ведь правда станут мстить вдова и оба сына.
И пасть зубастую невольно он разжал,
А Хитролис меж тем, вздыхая, продолжал:
„Вы, дядюшка, ко мне совсем несираведливы.
Вы слишком вспыльчивы бываете, гневливы И на меня взвести готовы обвиненья За не соделанные мною преступленья.
Когда я вас угрей ловить вел на пруду,
Не знал я, что ваш хвост останется во льду. Когда от мужика я вел вас на заре,
Не ждал я, что брюшко застрянет вдруг в дыре. Сегодня я не ждал беды от псов лихих:
Когда я мимо шел, не видно было их,
Клянусь я вам детьми и нежной Эрмелиной!“
„Из всех твоих речей не верю ни единой,
Ты лжешь всегда и всем."
