— Да, тебя и не забыли, мой милый. Вспомни молодого человѣка, который такъ почтительно поклонился тебѣ на улицѣ.
— Это вѣрно, женка. Хорошій юноша, очень хорошій. У него такое славное, молодое лицо. Хорошо, что ты мнѣ напомнила объ этомъ поклонѣ, у меня посвѣтлѣло на сердцѣ. Но что то меня клонитъ ко сну, усталъ я, вѣроятно. Да и старъ я, моя маленькая, сѣденькая женка, ты не замѣчаешь?
— Ты все такой же красивый.
— И глаза блестятъ?
— И глаза блестятъ.
— И волосы черны, какъ смоль?
— Они у тебя такъ снѣжно бѣлы, что это еще красивѣе!
— И морщинокъ нѣтъ?
— Есть маленькія морщинки, но…
— Конечно, я чувствую себя красавцемъ. Завтра куплю мундиръ, и поступлю въ легкую кавалерію. Хорошо? (Жена улыбается.)
— Вотъ ты и шутишь, какъ встарь. Ну, прилягъ здѣсь, мой милый, усни немного, а я пойду къ нашему мальчику. Будь спокоенъ, я не оставлю его, а когда онъ проснется, позову тебя. А тебѣ не непріятно цѣловать старую морщинистую руку?
Оставь! Ты самая красивая женщина, какую я знаю.
— А морщинки?
— Какія еще морщинки? Я вижу милое, доброе, хорошее, умное лицо и больше ничего. Не сердись на меня за строгій тонъ, и пойди къ мальчику. Побереги его, посиди около него тихой тѣнью нѣжности и ласки—а если станетъ онъ безпокоиться во снѣ, спой ему пѣ-
