_-_%D0%B8%D0%BA%D0%BE%D0%BD%D0%B0_12051_%D0%9F%D0%BE%D0%BD%D1%82%D0%B8%D0%B9.png)
и҆ не возглаго́лютъ: ѻ҆́чи и҆́мꙋтъ, и҆ не ᲂу҆́зрѧтъ: ᲂу҆́шы и҆́мꙋтъ, и҆ не ᲂу҆слы́шатъ: нѡ́здри и҆́мꙋтъ, и҆ не ѻ҆бонѧ́ютъ: рꙋ́цѣ и҆́мꙋтъ, и҆ не ѻ҆сѧ́жꙋтъ: но́зѣ и҆́мꙋтъ, и҆ не по́йдꙋтъ: не возгласѧ́тъ горта́немъ свои́мъ. Подо́бни и҆̀мъ да бꙋ́дꙋтъ творѧ́щїи ѧ҆̀, и҆ всѝ надѣ́ющїисѧ на нѧ̀[1].
Остановившись, он вздохнул и невольно задумался над смыслом этого изречения, затем, умилившись под действием благодати Святаго Духа, Понтий заплакал и, подняв руки к верху, воскликнул:
— Боже, Которому я слышу сейчас возносимую хвалу, дай мне познать Тебя!
Затем он подошел к дверям дома и стал прилежно стучать в них. Выглянувшие сверху из окна сказали папе:
— Какой-то отрок стучится в дверь.
Папа, уже знавший всё по откровению Святаго Духа, сказал:
— Идите отоприте ему, чтобы он пришел к нам: таковы́хъ бо є҆́сть црⷭ҇твїе бж҃їе[2].
Честны́й отрок вошел в дом только с одним своим сверстником и товарищем по учению Валерием, который и написал житие святаго Понтия; рабов своих он оставил на улице. Войдя в комнату и увидя, что совершается Богослужение, отрок удалился в угол, где и пробыл до конца Богослужения, внимательно слушая и умиляясь сердцем. Затем он подошел к святому папе и, припав со слезами к ногам его, говорил:
— Молю тебя, отец мой, открой мне смысл слов, которые сейчас вы пели: идолы язычников слепы и глухи, не обоняют
