Карин взял его. Между тем прочее золото святый роздал нуждающимся. А Карин, созвав клириков, горделиво похвалялся пред ними.
— Вот, — говорил он им, — золото, расточенное Епифанием, которое я вытребовал от него.
Но клирики начали поносить Карина, вызвавшего их на грех ропота и оскорбления святителя и гневно приказали ему возвратить эти златицы святителю:
— Ибо святитель, — говорили они, — имеет власть расходовать церковное богатство на дела милосердия.
Много и других неприятностей причинял Карин угоднику Божию, но он всё переносил с кротостию.
Однажды, когда святитель у себя за обедом, на котором присутствовали все клирики, истолковывал некоторые тайны Священного Писания, к окну прилетел ворон и начал каркать. А Карин, смеясь над святительским поучением, сказал прочим клирикам:
— Кто из вас знает, что этот ворон, каркая, говорит?
Так как все внимательно слушали поучение, то никто не ответил на вопрос диакона.
И во второй и в третий раз спрашивал Карин:
— Кто бы был настолько смыслен, чтобы понимал воронову речь?
Но никто по прежнему не внимал его словам, продолжая слушать боговдохновенную беседу святаго Епифания. Дерзкий диакон, наконец, спросил самого святителя:
— Если ты премудр, то скажи мне, о чем беседует этот ворон, и если скажешь, то обладай всем моим имением.
Святый же, взглянув на него, сказал:
— Знаю, что говорит ворон: он говорит, что отныне ты не будешь диаконствовать.
И тотчас от святительского слова нашел на Карина ужас и притом его охватила какая-то болезнь, так что он не мог более сидеть за столом и был уведен своими рабами домой. На другой день утром он умер. Все клирики пришли в великий страх и с того часа с боязнию покорялись и почитали Христова святителя Епифания. Богобоязненная же и бездетная вдова наказанного принесла к епископу на церковь оставшееся после мужа имущество и посвятила себя на служение Богу; одна рука ее была в совершенном параличе, который постиг ее де-
