и сушу; Он же сотворил и первого человека Адама и отдал ему на служение всё сотворенное. Господь же дал людям Закон, чтобы они не поклонялись ничему сотворенному, — ни на земле, ни на небе, но чтобы поклонялись Единому Богу, всё сотворившему; Ему я и поклоняюсь. А если царь обещает мне княжество и славу мира сего, то я не ищу сего, так как и сам царь не вечен, также не вечна и власть, какую он дает мне, и в коей я не нуждаюсь. Я надеюсь, что Бог мой, в Коего я верую, даст мне Царство Вечное, не имеющее конца.
Тогда Ельдега сказал:
— Если ты, Михаил, будешь упорствовать и не исполнишь царской воли, то будешь тотчас умерщвлен.
Святый отвечал:
— Я не боюсь той смерти, чрез которую могу удостоиться вечного пребывания с Богом. — И для чего нам много говорить? Я — христианин, исповедую Творца неба и земли, твердо в Него верую и с радостию умру за Него.
Тогда Ельдега, видя, что ни ласками, ни угрозами не может склонить Михаила исполнить царскую волю, пошел к Батыю, чтобы передать ему всё, слышанное от Михаила.
Выслушав Ельдегу, Батый пришел в ярость и велел своим приближенным немедленно же умертвить князя Михаила. И бросились слуги мучителя, как псы на охоту или как волки, бегущие за овцой. Святый мученик Христов пребывал в это время вместе с Феодором; не страшась смерти, они воспевали Псалмы и усердно молились Богу. Увидев приближавшихся убийц, они начали петь: «Мученицы Твои, Господи, многие муки претерпеша и любовию Твоею души соединиша святии». Достигнув того места, где стоял князь Михаил, убийцы как звери схватили его за руки и за ноги и, распростерши на земле, долго и беспощадно били по всему телу, так что и земля обагрилась его кровию. Михаил же переносил всё это мужественно, твердя только одно: «Я — христианин!»
Тут же находился один из царских слуг бывший прежде христианином, а потом сделавшийся отступником и принявший татарскую нечестивую веру. Этот отступник, вынув нож, схватил Михаила за главу, отрезал ее и бросил, — между тем как уста святаго исповедника продолжали повторять: «Я — христианин».
