Тогда Досифей вставал и с радостию принимался за свое дело, как будто получал прощение от Бога. Бывшие в больнице вскоре узнали обыкновение Досифея, и когда они видели, что Досифей плачет, то говорили:
— С Досифеем что-то приключилось, он в чем-то согрешил.
И затем обращались к блаженному Дорофею:
— Отче, ступай в келарницу, там есть для тебя дело.
Когда Дорофей входил и видел своего ученика плачущим, он разумевал, что опять Досифей сказал кому-либо злое слово, и говорил ему:
— Что с тобою, Досифей? Неужели ты опять оскорбил Бога? Неужели ты опять поддался чувству гнева? Неужели ты забыл о своем намерении исправиться?
Когда преподобный Дорофей видел, что его ученик пролил уже немало слез, он говорил ему:
— Встань, Досифей, и да простит тебя Бог; ты же со своей стороны снова постарайся положить начало исправлению.
Утешенный сими словами, Досифей оставлял свою печаль и шел постилать постели, что он делал уже с кротостию. Постоянно исповедуясь пред своим наставником во всех делах своих и помышлениях, блаженный Досифей, постилая для болящих мягкие постели, часто говорил проходившему мимо Дорофею:
— Отче, моя совесть говорит мне, что я хорошо постилаю постели.
На сие авва Дорофей отвечал ему:
— Удивительное дело, Досифей, ты становишься хорошим слугою и отличным постельником, но из тебя не выходит хорошего инока.
Преподобный Дорофей никогда не позволял Досифею иметь к чему-либо пристрастия, и ученик исполнял все заветы своего учителя. Когда для Досифея нужна была одежда, авва Дорофей приказывал своему ученику самому сшить себе одежду и давал ткань. Блаженный Досифей удалялся и исполнял сие поручение с тщанием великим. Когда он кончал работу, авва Дорофей призывал его и говорил:
— Кончил ли ты, Досифей, свою работу?
— Да, мой отец, я хорошо сшил одежду, — отвечал Досифей.
