захочет воздавать почитание бесчувственным вещам, кроме не имеющих разума и уподобившихся несмысленным скотам[1]; только такие люди обоготворяют камни и деревья, полагая, что они имеют разум, — и почитают их как богов.
Царь же сказал:
— Ты получил первое место среди служащих нам; посему-то ты так дерзко и без всякого страха говоришь с нами.
Сказав это, царь велел отделить святаго Маврикия от семидесяти воинов и обратился к последним с ласковой речью:
— Кто вас, братия, прельстил и внушил вам мысль отступить от спасителей наших богов и разделять заблуждение людей, почитающих Распятого Человека, какого-то злодея?
Тогда блаженный Феодорит вместе с Филиппом отвечали от лица всех святых мучеников:
— Безбожный мучитель, мы не только не заблуждаемся сами, но и тебя желаем освободить от заблуждения, от которого избавились, поклоняясь единому истинному Богу — Отцу Всемогущему, и Единородному Сыну Его Господу Иисусу Христу нашему — Истинному Богу, и Божией Премудрости — святому Его Духу, Который вдохнул в нас познание и разумение, чтобы мы могли исповедывать Единосущную Троицу. Мы гнушаемся нечестивой веры твоей, оставляем сан временного воина, чтобы нам удостоиться быть воинами Бога, Царя Сил.
Тогда Максимиан сказал:
— Я вижу, Филипп, что ты уже достиг почтенной старости, но разумом ты далеко уступаешь юным; обратись лучше к нашим богам и тем покажи добрый пример прочим твоим сотоварищам по службе, чтобы и они сделали то же; тогда большую честь и дары получишь ты от нас.
Святый же Филипп отвечал:
— Знай, царь, что я не буду наставлять на злое тех, которые добровольно познали страх Божий, ибо писано: го́ре томꙋ̀, и҆́мже собла́знъ прихо́дитъ[2].
На это Максимиан сказал:
— Ты дерзок, Филипп, благодаря нашему терпению и кротости. Оставьте же лучше ваше зловерие, чтобы не возбудить в
