водятся предрассудком, что люди, желающие под религиозным флагом создавать себе сельское хозяйство, непременно великолепные земледельцы, что религиозность помогает усовершенствованию хозяйственной организации и потому де необходимо и полезно в первую голову удовлетворить именно их, предоставив им наивозможную независимость от общегосударственного механизма и всевозможные привиллегии.
По вопросу о том, насколько наш общий устав коммун дает полную свободу культовым потребностям и насколько нет никаких серьезных экономических и политических аргументов в пользу предоставления особых прав гражданам по религиозному признаку, VIII Отдел продолжает держаться того мнения, какое он отстаивал и ранее по вопросу о ненужности предоставления каких-либо особых прав и преимуществ религиозным обвинениям, при обсуждении этого вопроса с Наркомземом, выразившимся в циркуляре от обоих ведомств: Юстиции и Земледелия, а также в раз‘яснениях, даваемых VIII Отделом местным органам.
В 1919—20 годах довольно остро стоял (особенно в городах) вопрос об использовании церквей и молитвенных домов для нерелигиозных целей, в виду сильного жилищного кризиса.
В этом вопросе VIII отдел по соглашению с Наркомвнуделом, коему непосредственно подлежит контроль за жилищной политикой на местах, устанавливал лишь общие директивы.
Основное положение, из коего необходимо исходить, — это предоставление местным Советам, преимущественно в лице Губернского Исполкома, права регулировать вопрос, принимая во внимание всю местную конъюнктуру. Принципиально не подлежит никакому спору, что местный Высший Орган власти, каким является Губ. Совет или его Исполком, вправе быть хозяином всех местных зданий и распоряжаться ими по усмотрению, сообразуясь с принципами целесообразности. Если Совет найдет необходимым хотя бы расторгнуть договор о сдаче в пользование молитвенного дома или храма, конечно, он имеет на то полное право в силу конституции.
Весь вопрос, следовательно, лишь в конкретной обстановке, в которой приходится считаться с исторически сложившимися предрассудками граждан, заинтересованных в удовлетворении своих, еще неизжитых религиозных потребностей, зачастую относящиеся к ним очень эгоистически или даже фанатически, что всегда дает лишние шансы демагогической клерикальной агитации против того или иного мероприятия, хотя бы и общественно необходимого и неотложного. Но учет этих обстоятельств и тактичность в проведении мероприятий всегда лежит прежде всего на местных органах власти.
VIII Отдел избегал по простым протестам церковников, обычно для большей убедительности снабжаемых и подкрепляемых стереотипно составленными петициями с массой подписей, отменять или настаивать на отмене расторжения договора на то или иное здание, коль скоро Губисполком нашел возможным это сделать. Во всяком случае подобное вмешательство без специального исследования всех обстоятельств дела рискует только дискредитировать местную работу.
Циркуляр Наркомвнудел от 31 декабря 1919 г. вполне согласован со взглядом VIII Отдела и дает достаточную гарантию от произвольных стеснений, хотя и говорит лишь о предоставлении храмов только под школы. Но вопрос об утилизации того или иного молитвенного дома под те или иные общественные потребности — вопрос уже не принципиальный и стоит в той же плоскости местной ориентации.
Работа VIII Отдела в области антирелигиозной агитации и пропаганды распадается на два главных вида: а) публичные выступления по религиозному вопросу на фабриках, заводах, в красноармейских частях, в партийных собраниях, на с’ездах и конференциях и т. д., организованные силами VIII Отдела и б) издательская деятельность.
Что касается до организации лекций, митингов, диспутов и др. публичных выступлений по религиозному вопросу, то таковые VIII Отделом устраивались частью непосредственно, частью в контакте с соответствующими партийными и советскими организациями (М. К. и П. К.
