представилъ главнокомандующему предположеніе атаковать непріятеля отъ Инкермана и лѣваго фланга Севастопольской оборонительной линіи, привлекая предварительно все вниманіе непріятеля на правый флангъ нашей оборонительной линіи сильною вылазкою. Носились слухи, что это предположеніе одобрено главнокомандующимъ, и что для приведенія его въ дѣйствіе главныя наши силы будутъ въ скоромъ времена передвинуты на Мекензіеву гору и къ сѣверной сторонѣ Севастополя. Все это оказалось основательнымъ и войска стали понемногу, не измѣняя положенія бивуаковъ, расположенныхъ впереди Чаргуна, переходить на вновь назначенныя имъ позиціи. 21 октября главная квартира оставила свое Чаргунское бивуачное расположеніе и перешла на сѣверную сторону Севастополя. До выступленія нашего, меня потребовалъ главнокомандующій и объявилъ, что государю угодно, чтобы я состоялъ при немъ и при этомъ, кривя душой, сказалъ мнѣ нѣсколько весьма не искреннихъ любезностей.
Между тѣмъ, ожидали прибытія великихъ князей Николая и Михаила Николаевичей, говорили также, что наступательныя наши дѣйствія начнутся не 23 числа, какъ было предположено сначала, а 24, чтобы даль возможность великимъ князьямъ участвовать въ дѣлѣ. Какимъ образомъ всѣ эти толки и предположенія могли оставаться тайною для непріятеля—для меня до сихъ поръ непостижимо!... Наконецъ, великіе князья пріѣхали, принятая диспозиція генерала Данненберга съ поправками, сдѣланными въ ней, какъ тогда говорили, по иниціативѣ полковника Попова, должна была приводиться въ исполненіе съ разсвѣтомъ 24-го октября. Въ настоящее время всѣмъ давно извѣстны всѣ событія, всѣ ошибки плачевнаго для насъ 24-го октября, но есть обстоятельства, которыя остались тайною, вѣроятно, потому, что ихъ разоблаченіемъ уже слишкомъ должно было страдать самолюбіе дѣйствующихъ лицъ. Напримѣръ, всѣ говорили, всѣ писали, что генералъ Соймоновъ не исполнилъ своего движенія на точномъ основаніи диспозиціи, что онъ перешелъ Киленбалку когда ему слѣдовало подвигаться по лѣвому ея краю и т. д.
Но никто откровенно не сознается, что ни въ главной квартирѣ, ни въ Севастопольскомъ гарнизонѣ не было ни одной, даже посредственной, карты Севастополя, и въ особенности той мѣст-
