У меня не было дома въ Петербургѣ; не желая тратить деньги на наемъ дома, чтобы имѣть возможность давать побольше средствъ своему сыну, я рѣшила остаться на дачѣ до послѣдней возможности. Однажды императрица спросила меня, все ли я живу у себя на дачѣ. На мой утвердительный отвѣтъ, она возразила, что я рискую своимъ здоровьемъ, оставаясь поздней осенью въ домѣ, сильно пострадавшемъ во время наводненія еще до моего возвращенія изъ-за границы; и что даже рискуя меня разсердить[1], она все-таки скажетъ, что мое болото неминуемо ухудшитъ мои ревматизмы и что, если бы она не рѣшила предоставить мнѣ самой выборъ дома, она купила бы для меня домъ герцогини Курляндской.
— Пожалуйста, — добавила она, — осмотрите его и, если онъ вамъ подойдетъ, я велю его купить для васъ.
Я поблагодарила императрицу и обѣщала въ теченіе недѣли осмотрѣть нѣсколько домовъ, не изъявляя желанія ихъ купить, дабы не набавили цѣну. Я дѣйствительно осмотрѣла домъ герцогини и госпожи Нелединской. Первый былъ больше, на красивой улицѣ и меблировка его была богатая и изысканная; онъ стоилъ 68 тыс. руб.; второй былъ на Мойкѣ и мебель была попроще; цѣна его была 40 тыс. Я остановилась на второмъ и, сообщивъ госпожѣ Нелединской, что я имѣю намѣреніе его купить, я сказала, что черезъ недѣлю дамъ рѣшительный отвѣтъ, и попросила ее сдѣлать инвентарь мебели, выразивъ надежду, что она продастъ мнѣ всю безъ исключенія мебель, находящуюся въ домѣ. Она мнѣ это обѣщала. Черезъ недѣлю я вернулась и къ своему удивленію увидѣла, что госпожа Нелединская уже выѣхала и увезла почти всю мебель. Я спросила у единственнаго лакея, оставшагося въ домѣ, инвен-
- ↑ Эти слова относилась къ одному изъ ея писемъ, адресованныхъ мнѣ въ апрѣлѣ 1762 г., когда я схватила насморкъ и лихорадку, завязнувъ въ еще не осушенномъ грунтѣ. Письма ея величества ко мнѣ также будутъ изданы послѣ выпуска въ свѣтъ этихъ записокъ.
