нечнымъ лучамъ извнѣ; источникъ свѣта горѣлъ въ немъ самомъ. Въ сердцѣ самого Абуреля была однажды на всегда затеплена Всевышнимъ та дивная лампада, которая проливала теплый Опечатка, правильно: лучълучь не только на все, что дѣлалъ Абурель, но и на всѣхъ приходившихъ съ нимъ въ соприкосновеніе. Абурель былъ просвѣщеннымъ не снаружи, а изнутри. Онъ любилъ человѣчество, любилъ добро, готовъ былъ дѣлить скорбь со слабымъ, больнымъ и несчастнымъ человѣкомъ и это независимо отъ того, имѣлись у человѣка этого пейсы, или нѣтъ, было покрыто его чело перевязью, или Парижской шляпой новѣйшаго фасона. Всякій, будь онъ богатъ или бѣденъ, могуществененъ, или безпомощно-слабъ, могъ найдти для себя у Абуреля и слово любви, и дѣло любви, и готовность активной помощи, и добрый честный совѣтъ.
Относились всѣ къ Абурелю съ чрезвычайнымъ уваженіемъ. Даже самъ Крейсгауптманъ[1], который обыкновенно на поклоны евреевъ или не отвѣчалъ совсѣмъ, или отвѣчалъ презрительнымъ кивкомъ головы, такъ даже онъ, это важнѣйшее въ городѣ лицо, приподнималъ одни утверждали — одинъ палецъ, другіе — два пальца къ своей шляпѣ, когда во время его обычнаго инспекціоннаго обхода по городу онъ случайно встрѣчалъ Абуреля. А это чего нибудь да стоило во времена, когда даже христіанскіе крестьяне были не болѣе полу-
- ↑ Примѣч. Крейсгауптманъ — должность соотвѣтствующая по своему характеру и значенію русской должности прежняго „Капитана-исправника“.
нечным лучам извне; источник света горел в нём самом. В сердце самого Абуреля была однажды на всегда затеплена Всевышним та дивная лампада, которая проливала теплый луч не только на всё, что делал Абурель, но и на всех приходивших с ним в соприкосновение. Абурель был просвещенным не снаружи, а изнутри. Он любил человечество, любил добро, готов был делить скорбь со слабым, больным и несчастным человеком, и это независимо от того, имелись у человека этого пейсы, или нет, было покрыто его чело перевязью, или Парижской шляпой новейшего фасона. Всякий, будь он богат или беден, могущественен, или беспомощно слаб, мог найти для себя у Абуреля и слово любви, и дело любви, и готовность активной помощи, и добрый честный совет.
Относились все к Абурелю с чрезвычайным уважением. Даже сам Крейсгауптман[1], который обыкновенно на поклоны евреев или не отвечал совсем, или отвечал презрительным кивком головы, так даже он, это важнейшее в городе лицо, приподнимал, одни утверждали — один палец, другие — два пальца к своей шляпе, когда во время его обычного инспекционного обхода по городу он случайно встречал Абуреля. А это чего нибудь да стоило во времена, когда даже христианские крестьяне были не более полу-
- ↑ Примеч. Крейсгауптман — должность соответствующая по своему характеру и значению русской должности прежнего „Капитана-исправника“.
