Такимъ образомъ имя невольно было мнѣ открыто; мужчина оказался товарищемъ соратникомъ Кирилы; это былъ самъ Ставровскій, ловкій, страшный воръ; называли его пашею за то, что у него какъ говорили, чуть-ли не цѣлая дюжина женъ. Человѣкъ этотъ такъ-же безжалостно похищалъ женскія сердца, какъ кралъ лошадей, коровъ, лѣсъ, дрова и проч.
— А ты-бы могъ меня спасти! — продолжала дѣвушка. — Могъ-бы, еслибъ захотѣлъ.
Паша засмѣялся, но къ удивленію моему смѣхъ этотъ не былъ легкомысленнымъ, циническимъ смѣхомъ, котораго можно было бы ожидать отъ подобнаго человѣка; напротивъ того въ немъ звучала какая-то горькая, скорбная нотка, невольно захватившая мое сердце.
— Слушай Кася! — заговорилъ онъ серьезнымъ тономъ. — Обѣщалъ-ли я тебѣ жениться? Вообще обѣщалъ-ли я тебѣ хоть что-нибудь, чего не исполняю?
— Нѣтъ! — прошептала дѣвушка.
— Ну! Такъ я тебѣ скажу теперь то, чего не говорилъ другимъ женщинамъ, — и голосъ его звучалъ мягкими, сердечными, убѣждающими нотами. — Еслибъ я могъ вообще обвѣнчаться съ кѣмъ-нибудь, то только тебя избралъ-бы для этого; тебя одну и никакую другую женщину или дѣвушку назвалъ-бы своей женой. Хоть ты и бѣдна, хоть у тебя нѣтъ ни земли, ни своей хаты, ни коровы, хоть у меня тоже нѣтъ ничего моего собственнаго, я все-таки пошелъ-бы съ тобой къ священнику…
Таким образом имя невольно было мне открыто; мужчина оказался товарищем соратником Кирилы; это был сам Ставровский, ловкий, страшный вор; называли его пашею за то, что у него как говорили, чуть ли не целая дюжина жен. Человек этот так же безжалостно похищал женские сердца, как крал лошадей, коров, лес, дрова и проч.
— А ты бы мог меня спасти! — продолжала девушка. — Мог бы, если б захотел.
Паша засмеялся, но к удивлению моему смех этот не был легкомысленным, циническим смехом, которого можно было бы ожидать от подобного человека; напротив того в нём звучала какая-то горькая, скорбная нотка, невольно захватившая мое сердце.
— Слушай Кася! — заговорил он серьезным тоном. — Обещал ли я тебе жениться? Вообще обещал ли я тебе хоть что-нибудь, чего не исполняю?
— Нет! — прошептала девушка.
— Ну! Так я тебе скажу теперь то, чего не говорил другим женщинам, — и голос его звучал мягкими, сердечными, убеждающими нотами. — Если б я мог вообще обвенчаться с кем-нибудь, то только тебя избрал бы для этого; тебя одну и никакую другую женщину или девушку назвал бы своей женой. Хоть ты и бедна, хоть у тебя нет ни земли, ни своей хаты, ни коровы, хоть у меня тоже нет ничего моего собственного, я всё-таки пошел бы с тобой к священнику…
