Страница:Захер-Мазох - Еврейские рассказы.djvu/274

Материал из Викитеки — свободной библиотеки
Эта страница была вычитана


— 266 —

Въ эту минуту вошла мельничиха, неся бутылку вина. Кирила бросилъ на нее взглядъ, полный нѣжности, молящій, глубокій взглядъ.

— И сдѣлаю все, что вы говорите, — промолвилъ онъ прочувствованнымъ голосомъ, — я буду работать, сдѣлаюсь честнымъ человѣкомъ, если только эта женщина согласится стать моею женой.

— Слышите Ѳедосья? — обратился я къ ней. — Вы можете снасти его!

— Совсѣмъ не стоитъ онъ того, чтобы занимались его спасеніемъ, — равнодушно отвѣтила мельничиха. — Будемъ говорить лучше о чемъ-нибудь другомъ.

— Неужели же вы хотите взять на свою совѣсть то, чѣмъ все это можетъ кончиться? Вѣдь кончится оно ужасно! — попытался я еще.

— Не только возьму охотно на свою совѣсть, но и буду рада присутствовать при томъ, какъ его повѣсятъ.

Мнѣ оставалось только выразить удивленіе и удалиться; она пошла меня проводить. Когда мы вышли изъ хаты, я спросилъ ее еще разъ:

— Да любите ли вы его, послѣ всего того, что я только-что слышалъ?

— Не люблю кромѣ него никого.

— Такъ какже такъ? Какъ тутъ согласить одно съ другимъ.

— А такъ! На него хорошая палка нужна, а жениться ему, этакому нищему, совсѣмъ не зачѣмъ; онъ и такъ, не будучи мужемъ, отъ меня не уйдетъ. Онъ вѣдь хоть и дикій звѣрь, а при мнѣ онъ ручной; лѣсной медвѣдь, который изъ рукъ жретъ какъ цыпленокъ.



Тот же текст в современной орфографии

В эту минуту вошла мельничиха, неся бутылку вина. Кирила бросил на нее взгляд, полный нежности, молящий, глубокий взгляд.

— И сделаю всё, что вы говорите, — промолвил он прочувствованным голосом, — я буду работать, сделаюсь честным человеком, если только эта женщина согласится стать моею женой.

— Слышите Федосья? — обратился я к ней. — Вы можете снасти его!

— Совсем не стоит он того, чтобы занимались его спасением, — равнодушно ответила мельничиха. — Будем говорить лучше о чём-нибудь другом.

— Неужели же вы хотите взять на свою совесть то, чем всё это может кончиться? Ведь кончится оно ужасно! — попытался я еще.

— Не только возьму охотно на свою совесть, но и буду рада присутствовать при том, как его повесят.

Мне оставалось только выразить удивление и удалиться; она пошла меня проводить. Когда мы вышли из хаты, я спросил ее еще раз:

— Да любите ли вы его, после всего того, что я только что слышал?

— Не люблю кроме него никого.

— Так какже так? Как тут согласить одно с другим.

— А так! На него хорошая палка нужна, а жениться ему, этакому нищему, совсем не зачем; он и так, не будучи мужем, от меня не уйдет. Он ведь хоть и дикий зверь, а при мне он ручной; лесной медведь, который из рук жрет как цыпленок.