Быть можетъ пятьдесятъ пять рублей?
Все равно. Мнѣ нужно было исполненіе. Все равно, — такъ вышло, что я пожелала пріобрѣсти бичъ.
Какъ странно стало жить въ этотъ годъ бича, безъ Бога.
Вѣдь Бога не было. Но Богъ велитъ быть честнымъ и послушнымъ, уважать родителей и воспитателей. Учиться и побѣждать желанія. Его нѣтъ. Но желаніе есть.
Даже не одно. Если имѣть такъ одно большое, то приходятъ еще много маленькихъ. Еще очень, очень много маленькихъ.
Всѣ маленькія желанія остренькія, шершавенькія. Какъ много конскихъ волосковъ, повылѣзшихъ изъ матраца — колятся. Много маленькихъ, шершавенышхъ, колючихъ желаній.
А Бога нѣтъ.
Это удобно. Гораздо удобнѣе.
Къ мамѣ я, конечно, не пошла. Какъ бы я сказала мамѣ, что Бога нѣтъ? Потому что вѣдь тогда ничего нѣтъ. Ничего нѣтъ, что настоящее. А все только какъ будто, не по настоящему, а такъ — поскорѣе, повеселѣе, такъ, чтобы забыть…
А мамочка, когда посмотритъ на меня своими глазами, такими большими и печальными, то я
Быть может пятьдесят пять рублей?
Всё равно. Мне нужно было исполнение. Всё равно, — так вышло, что я пожелала приобрести бич.
Как странно стало жить в этот год бича, без Бога.
Ведь Бога не было. Но Бог велит быть честным и послушным, уважать родителей и воспитателей. Учиться и побеждать желания. Его нет. Но желание есть.
Даже не одно. Если иметь так одно большое, то приходят еще много маленьких. Еще очень, очень много маленьких.
Все маленькие желания остренькие, шершавенькие. Как много конских волосков, повылезших из матраца — колятся. Много маленьких, шершавенышх, колючих желаний.
А Бога нет.
Это удобно. Гораздо удобнее.
К маме я, конечно, не пошла. Как бы я сказала маме, что Бога нет? Потому что ведь тогда ничего нет. Ничего нет, что настоящее. А всё только как будто, не по настоящему, а так — поскорее, повеселее, так, чтобы забыть…
А мамочка, когда посмотрит на меня своими глазами, такими большими и печальными, то я
