— Неловко! — подтвердилъ старшій братъ; но неувѣренно.
Сестра глядѣла на мать умоляющими влажными глазами. Я приготовилась выть. Уже раскрыла ротъ. Но Дикій Охотникъ сказалъ запальчиво:
— Мама права. Такъ надо сдѣлать. Завести въ лѣсъ. Мы не имѣемъ права стрѣлять медвѣжатъ.
И мать спѣшно прибавила:
— Мы ихъ взяли изъ лѣсу. Не взяли-бы, они все равно тамъ-бы теперь бѣгали.
Старшему брату хотѣлось согласиться, и онъ согласился. Лѣсничій былъ побѣжденъ, и всѣ стали обсуждать, какъ приняться за освобожденіе Мишекъ. Рѣшили такъ: посадить ихъ въ большіе заколоченные ящики и свезти въ лѣсъ за Чортово Болото. Это далеко и дико. Сваливъ въ лѣсу ящики, поотбить гвозди и ускакать. Пока Мишки станутъ справляться съ досками, чтобы вызволиться, далеко уже будетъ телѣга. Дороги не найти имъ ввѣкъ. А тамъ, на волѣ въ дремучемъ бору, они одичаютъ…
Засмѣялся Дикій Охотникъ:
— Потомъ уже мнѣ не попадайся. Не узнаемъ другъ друга. Застрѣлю!
Свезли.
Такъ страшна была минута, когда рѣшалась ихъ судьба, и, послѣ отчаянья, такою острою
— Неловко! — подтвердил старший брат; но неуверенно.
Сестра глядела на мать умоляющими влажными глазами. Я приготовилась выть. Уже раскрыла рот. Но Дикий Охотник сказал запальчиво:
— Мама права. Так надо сделать. Завести в лес. Мы не имеем права стрелять медвежат.
И мать спешно прибавила:
— Мы их взяли из лесу. Не взяли бы, они все равно там бы теперь бегали.
Старшему брату хотелось согласиться, и он согласился. Лесничий был побежден, и все стали обсуждать, как приняться за освобождение Мишек. Решили так: посадить их в большие заколоченные ящики и свезти в лес за Чёртово Болото. Это далеко и дико. Свалив в лесу ящики, поотбить гвозди и ускакать. Пока Мишки станут справляться с досками, чтобы вызволиться, далеко уже будет телега. Дороги не найти им ввек. А там, на воле в дремучем бору, они одичают…
Засмеялся Дикий Охотник:
— Потом уже мне не попадайся. Не узнаем друг друга. Застрелю!
Свезли.
Так страшна была минута, когда решалась их судьба, и после отчаянья такою острою
