Страница:Избранные стихотворения Людвига Кондратовича.pdf/210

А затѣмъ вступили оба въ рукопашный жаркій бой.
И Беллона очевидно помогала бурсакамъ:
То отвагою, то силой, успѣвая здѣсь и тамъ,
Поражали іудеевъ; даже кровь ужъ полилась.
А толпа не унималась и неистово дралась.
Тамъ, гдѣ бой кипѣлъ упорно съ двухъ враждующихъ сторонъ,
Наша Филиппъ въ ряды вмѣшался съ рѣчью, словно Цицеронъ:
„Стойте, братцы! что я вижу! не съ ума ли вы сошли?
„Предки ихъ вѣдь Іисуса на распятіе вели!
„Виноваты ли потомки? Какъ не стыдно это вамъ!
„Нападать на безоружныхъ... на слабѣйшихъ... стыдъ и срамъ!
„Не позволю!.." И ворвался онъ въ средину схватки вдругъ.
И мгновенно на него же поднялись десятки рукъ
Тѣхъ гонимыхъ, за которыхъ онъ вступился не впопадъ.
Не слыхали, что промолвилъ въ ихъ защиту адвокатъ.
И рѣшили, что на драку онъ своихъ же подстрекалъ...
И защитникъ угнетенныхъ окровавленный упалъ.
Еслибъ стража городская не нагрянула толпой-
Смертью бѣднаго Филиппа былъ бы конченъ этотъ бой:
Такъ досаду, месть евреи на бѣдняжку излили,
Онъ одинъ тамъ оставался―остальные утекли.
Вотъ явился ректоръ школы и по слѣдствію нашелъ,
Что Филиппъ, зачинщикъ спора, всю тревогу произвелъ.