Эта страница не была вычитана
Но литвинамъ невѣдомъ
Былъ языкъ тотъ и бредомъ,
И безумьемъ онъ имъ показался:
„Знать нечистая сила
Старика погубила!..”
Въ лѣсъ ушелъ онъ и въ немъ затерялся.
Слухъ былъ: гдѣ-то онъ рыщетъ,
Дочерей всюду ищетъ,
Бредитъ, шепчетъ о чемъ-то съ тоскою, —
И другой слухъ носился,
Что онъ въ Краковъ пустился,
Съ распростертою къ небу рукою.
Черезъ два иль три года
Въ странномъ платьѣ, у входа
Въ башню, трупъ старика отыскали
На землѣ, и въ тотъ часъ онъ
Былъ шнуркомъ опоясанъ,
Со шнурка бусы черныя сняли.
А когда его тѣло
Сжечь дружина хотѣла,
На кострѣ, то нашли на Литвинѣ,
Подъ одеждою бѣдной,
На груди крестикъ мѣдный
Вмѣстѣ съ образомъ польской богини.
