Страница:Избранные стихотворения Людвига Кондратовича.pdf/96

Жадно мы тогда учились, полны юныхъ силь.
Золотой родникъ науки намъ сердца манилъ...
И по истинѣ казалось мнѣ тогда порой.
Что изъ насъ людей великихъ выйдетъ цѣлый рой...
Тотъ, писаніемъ священнымъ занятый всегда,
Богословомъ будетъ славнымъ, какъ пройдутъ года.
Тотъ же, въ цифры вычисленій вѣчно погруженъ,
Выше будетъ, чѣмъ Коперникъ, выше, чѣмъ Ньютонъ,
Знаменитѣй Архимеда славой загремитъ
И пожалуй квадратуру круга разрѣшитъ.
А иной извѣстенъ школѣ по стихамъ своимъ,
О, навѣрное Красицкимъ будетъ онъ вторымъ...
Гдѣ-жъ, друзья мои, теперь вы? Гдѣ исчезъ вашъ слѣдъ?
Не въ кипящемъ ли горнилѣ измѣнилъ васъ свѣтъ?
Ксендзъ префектъ гордился нами и мечталъ порой,
Что со временемъ мы будемъ честь страны родной.
Если жъ нынѣ встрѣтишь друга невозвратныхъ лѣтъ,
Нѣтъ, не тотъ онъ, и былаго въ немъ ни искры нѣтъ...
Онъ въ житейскихъ мелкихъ дрязгахъ потонулъ душой,
Продалъ онъ свое призванье за барышъ пустой...
Какъ въ житейской грязной тинѣ низко онъ упалъ!
Онъ теченье солнца въ небѣ измѣнить мечталъ.
Онъ-съ призваніемъ пророка, спитъ душой своей
И доволенъ самъ собою - жалкій муравей!
А, бывало, ксендзъ риторикъ говоритъ о немъ,
Что великое призванье въ немъ горитъ лучемъ.
Что у генiя и въ люлькѣ ужъ отмѣченъ ликъ,