своей священной обязанностью по отношенію къ солдатамъ, кошкѣ и себѣ самому гнать ее домой во всю мочь. Онъ по двадцати разъ въ день кидался за старой шляпой, которую Билль держалъ специально для того, чтобы бросать ее въ осиное гнѣздо съ приказаніемъ: «подай сюда!» На горькіе опыты потребовалось много времени. Чинкъ постепенно узнавалъ, что на свѣтѣ существуютъ длинные кнуты, что телѣги сопровождаютъ большія, свирѣпыя собаки; что у лошадей на ногахъ имѣются зубы; что у телятъ есть родственники съ дубинами на головѣ; что тяжелая на подъемъ кошка можетъ превратиться въ хорька, и что осы—не бабочки. Да, времени потребовалось много, но результаты сказались. Чинкъ началъ проявлять крупицу—едва замѣтную, но все же несомненную крупицу—собачьяго здраваго смысла.
своей священной обязанностью по отношению к солдатам, кошке и себе самому гнать её домой во всю мочь. Он по двадцати раз в день кидался за старой шляпой, которую Билль держал специально для того, чтобы бросать её в осиное гнездо с приказанием: «Подай сюда!» На горькие опыты потребовалось много времени. Чинк постепенно узнавал, что на свете существуют длинные кнуты, что телеги сопровождают большие, свирепые собаки; что у лошадей на ногах имеются зубы; что у телят есть родственники с дубинами на голове; что тяжёлая на подъем кошка может превратиться в хорька, и что осы — не бабочки. Да, времени потребовалось много, но результаты сказались. Чинк начал проявлять крупицу — едва заметную, но всё же несомненную крупицу — собачьего здравого смысла.
