носику, но въ данномъ случай ему было совсѣмъ не смѣшно, а просто досадно. А когда онъ обернулся, чтобы отразить врага, другой набросился на него съ другой стороны; и, куда бы онъ ни повернулся, всюду онъ натыкался на ягненка, готовившагося его боднуть, и бѣдный Рогачъ принужденъ былъ всякій разъ искать защиты у своей матери. Конечно, она могла защищать его, но не могъ же онъ постоянно оставаться возлѣ нея. Остатокъ дня, проведеннаго среди стада, ему показался грустнымъ, зато другимъ ягнятамъ было очень весело. Онъ былъ такъ испуганъ ихъ мночисленностью, неожиданностью всего происшедшаго, что не зналъ, что дѣлать. Его живость мало ему помогала! Было ясно, что на следующее утро они опять собираются надъ нимъ издѣваться. Между ними выделялся самый большой, коренастый барашекъ. Пока у него не было еще роговъ, но, когда они выросли, то оказались такими же, какъ онъ самъ: плотно сидящими,
носику, но в данном случай ему было совсем не смешно, а просто досадно. А когда он обернулся, чтобы отразить врага, другой набросился на него с другой стороны; и, куда бы он ни повернулся, всюду он натыкался на ягнёнка, готовившегося его боднуть, и бедный Рогач принуждён был всякий раз искать защиты у своей матери. Конечно, она могла защищать его, но не мог же он постоянно оставаться возле неё. Остаток дня, проведённого среди стада, ему показался грустным, зато другим ягнятам было очень весело. Он был так испуган их многочисленностью, неожиданностью всего происшедшего, что не знал, что делать. Его живость мало ему помогала! Было ясно, что на следующее утро они опять собираются над ним издеваться. Между ними выделялся самый большой, коренастый барашек. Пока у него не было ещё рогов, но, когда они выросли, то оказались такими же, как он сам: плотно сидящими,
