къ нимъ болѣе не вернулся, и съ той поры онѣ по-старому стали слѣдовать за Спейкердо. Ягнята родились около перваго іюня. У многихъ матерей было по два, а у Спейкердо—теперь Мудрой Овцы—попрежнему одинъ, занявшій въ материнскомъ сердцѣ мѣсто Крэга и поглотившій все ея вниманіе. Онъ даже мѣшалъ ей исполнять обязанности руководительницы. Разъ какъ-то въ то время, какъ она его кормила и наблюдала за радостнымъ помахиваніемъ его хвостика, другая овца дала знать объ опасности. Всѣ застыли, исключая Суетливой овцы. Раздалось отдаленное «крак». Суетливая овца свалилась замертво, а Спейкердо упала съ глухимъ блеяніемъ. Но тутъ же вскочила на ноги; забывая о своей собственной боли и дико озираясь на ягненка, она прыгнула на откосъ, чтобы не отстать отъ другихъ. «Банг!» прозвучала опять винтовка, и старая овца впервые узрѣла врага. Это былъ тотъ самый человѣкъ, который когда-то чуть не
к ним более не вернулся, и с той поры они по-старому стали следовать за Спейкердо. Ягнята родились около первого июня. У многих матерей было по два, а у Спейкердо — теперь Мудрой Овцы — по-прежнему один, занявший в материнском сердце место Крэга и поглотивший всё её внимание. Он даже мешал ей исполнять обязанности руководительницы. Раз как-то в то время, как она его кормила и наблюдала за радостным помахиванием его хвостика, другая овца дала знать об опасности. Все застыли, исключая Суетливой овцы. Раздалось отдалённое «крак». Суетливая овца свалилась замертво, а Спейкердо упала с глухим блеянием. Но тут же вскочила на ноги; забывая о своей собственной боли и дико озираясь на ягнёнка, она прыгнула на откос, чтобы не отстать от других. «Банг!» — прозвучала опять винтовка, и старая овца впервые узрела врага. Это был тот самый человек, который когда-то чуть не
