догадалась, что ѣдущимъ на пароходѣ не до красотъ природы.
— Бѣдные! — застѣнчиво промолвила барышня, обращаясь къ студенту и словно бы извиняясь, что она, восхищаясь моремъ, забыла о людяхъ.
И въ эти минуты среди любопытныхъ изъ сѣрой публики раздавались восклицанія, полныя сочувствія и сожалѣнія къ морякамъ:
— Отчаянный капитанъ.
— И буря-то страсть!
— Не бойсь, не боится идти!
— Какъ-то дойдетъ праходъ.
— Матросикамъ-то какъ... Замерзнуть!
— Вызволилъ бы ихъ Николай угодникъ!
— Спаси ихъ Господь! Не сдѣлай сиротъ!
И кто-то истово перекрестился.
Капитанъ услышалъ эти замѣчанія и опять вспомнилъ о своихъ.
«И какого чорта я не остался въ Севастополѣ!» — снова упрекнулъ себя Никифоръ Андреевичъ, скрываясь въ рубку.
Онъ приказалъ буфетчику подать чай и коньякъ и, оставшись одинъ безъ свидѣтелей, Никифоръ Андреевичъ не выглядѣлъ рѣшительнымъ.
Но мысль о томъ, что остаться бы въ Ялтѣ и спастись, рискуя разбить пароходъ, даже не пришла ему въ голову.
