Вѣстовой принесъ графинъ марсалы и двѣ большія рюмки, поставилъ на столъ и пошелъ за капитаномъ.
Адмиралъ налилъ рюмку, быстро выпилъ рюмки три и четвертую началъ уже отхлебывать большими глотками, съ удовольствіемъ смакуя любимое имъ вино.
2.
Осторожно и вкрадчиво, словно котъ, вошелъ въ адмиральскую каюту канитанъ, пожилой, толстый, круглый и сытый брюнетъ съ изряднымъ брюшкомъ, выдающимся изъ-подъ застегнутаго сюртука съ штабъ-офицерскими эполетами капитана 1-го ранга, съ волосатыми пухлыми руками и густыми усами.
Его смуглое, отливавшее рѣзкимъ густымъ румянцемъ, съ крупнымъ горбатымъ носомъ и съ большими, умильными, выпуклыми черными глазами съ поволокой лицо выдавало за типичнаго южанина.
Несмотря на необыкновенно ласковое и даже слащавое выраженіе этого лица, въ немъ было что-то фальшивое. Капитана не терпѣли и прозвали на бакѣ «живодеромъ-грекомъ».
Капитанъ, впрочемъ, называлъ себя русскимъ и считалъ болѣе удобнымъ передѣлать свою греческую фамилію «Дмитраки» на Дмитрова и испросилъ объ этомъ разрѣшеніе.
— Что прикажете, ваше превосходительство? — спросилъ, приближаясь къ адмиралу, капитанъ почтительно высокимъ мягкимъ теноркомъ и впился въ адмирала своими, полными восторженном преданности, «коварными маслинами», какъ называли его глаза мичманы.
