забывшій въ эту минуту рѣшительно все кромѣ парусовъ, и, казалось, еще красивѣе, со своимъ вызывающимъ видомъ лица и всей его посадки его стройной фигуры, какъ-то особенно звучно и весело крикнулъ:
— Свистать всѣхъ наверхъ. Паруса ставить!
Боцмана засвистали. Всѣ матросы были на палубѣ, и марсовые бросились къ мачтамъ.
— Къ вантамъ! По марсамъ и салингамъ! — крикнулъ старшій офицеръ.
Сигнальщикъ уже перевернулъ минутную склянку.
Матросы взбѣжали по веревочной высокой лѣстницѣ духомъ.
Адмиралъ отошелъ отъ гостей и, поднявъ голову, впился глазами на мачты. Казалось, теперь онъ весь жилъ постановкой парусовъ.
— По реямъ!
Матросы разлетѣлись по реямъ какъ бѣшеные, словно бы по ровному полю.
Еще минута — и весь корабль точно волшебствомъ весь одѣлся парусами.
И адмиралъ, и старшій офицеръ, и боцманъ Кряква только довольно улыбнулись. Нечего и говорить, что князь дивился быстротѣ маневра.
— Одна минута, вашескобродіе — доложилъ сигнальщикъ старшему офицеру.
— Прелестно... Весь маневръ въ одну минуту... Это волшебство, — проговорилъ князь.
Адмиралъ не опускалъ головы съ верху и зорко поглядывалъ на паруса, все ли до мѣста дотянуто. Не спускалъ глазъ и Кудрявый и не замѣтилъ, что графиня бросала по временамъ на него восхищенные взгляды, словно бы на перваго тенора на сценѣ.
