Страница:Иннокентий Анненский - Книга отражений, 1906.pdf/162

158 ТЫ говоришь? Что же бы еще? О, товарищи! Вѣдь и мы здѣсь такія-же гостьи, какъ и вы. Мы здѣсь на бивуакѣ. Сегодня педагогическій совѣтъ, завтра отдохну, тамъ, положимъ, уроки... Но потомъ, о, потомъ уже безъ про- медленія въ Москву. Маша, а Ѳедоръ Ильичъ какъ же? Ирина, ты-же говорила: школа, трудъ. Да, конечно, все это помѣхи. Это надо какъ-нибудь устроить. Но какъ-же намъ и быть-то? Вѣдь если не Москва, такъ для чего же и жить, поймите, жить-то чѣмъ-же? Жизнь задѣла всѣхъ трехъ сестеръ своимъ чернымъ крыломъ. Въ началѣ драмы это была еще свободная группа. Каждая изъ трехъ сестеръ и хотѣла, и могла, какъ ей казалось, жить по-своему... Каждая, вглядыва- валась въ горизонтъ, искала своей точки, которая пой- детъ только къ ней или позоветъ только ее... Въ концѣ драмы сестры жмутся другъ къ другу, какъ овцы, застигнутыя непогодой... Какъ ветлы въ полѣ, когда вѣтеръ шумно собьетъ и скосматитъ ихъ блѣдную листву въ одинъ общій трепетъ. У каждой стало въ душѣ не то, что меньше силы, а какъ-то меньше довѣрія къ себѣ, меньше возможно- сти жить одной. И это ихъ еще болѣе сблизило. Стало точно не три единицы, а лишь три трети трехъ. Лирнкъ, а не драматургъ, смотритъ на насъ изъ-за послѣдней группы трехъ сестеръ. Точно чья-то душа стоитъ передъ загадкой... Передъ Москвой... Точно эта душа только что почувствовала, что заря въ окнахъ закатная и повторяетъ какъ въ бреду. Если-бы знать... если-бы знать. Кто это говорить? Ольга, Чеховъ, или мы говоримъ? Чортъ возьми, въ фонографѣ положи- тельно мой голосъ, или чей-то, во всякомъ случаѣ, ужасно знакомый. Это не сестры. Это мы вопрошаемъ и ждемъ, что наша обѣтованная земля придетъ за нами

сама. Такъ мы въ это твердо все время вѣрили, и