Страница:Иннокентий Анненский - Книга отражений, 1906.pdf/168

.164 вѣтно полюбить всѣ три сестры... Не даромъ-же Маша такъ смѣло и такъ жарко его цѣловала... и не наединѣ... Фи, она, Прозорова... тайкомъ... А при Ольгѣ... Онъ—военный, значитъ онъ свой. Въ немъ ничто не оскорбляетъ. Онъ бѣденъ, но у него, несмотря на его сорокъ два года, ни одного сѣдого волоса. Онъ чисто русскій человѣкъ, т. е. великодушный, отвлеченный и чуточку безтолковый человѣкъ. Вотъ видите: у него сумасшедшая жена опять хватила отравы, а онъ, какъ ни въ чемъ не бывало, горячится о томъ, что будетъ черезъ 300 лѣтъ, будто Тузенбахъ тоже это знаетъ. Вершининъ мужчина, и, если надо, онъ убьетъ и умретъ. Но при этомъ у него такой тихій голосъ. А еш,е—вѣдь онъ жилъ на Старой Басманной. Вокругъ Вершинина ореолъ,—онъ отчасти Москва, вѣдь его, Вершинина, звали „влюбленнымъ маіоромъ". Вершининъ это сим- волъ, это что-то вродѣ перваго, уже слегка потускнѣв- шаго въ памяти, но такого милаго, такого занрещеннаго въ тѣ годы романа. Вершининъ скроменъ также. Онъ не надоѣдаетъ намъ своими несчастьями, онъ не хва- тается за голову и не дымитъ на весь домъ отъ огор- ченія, какъ этотъ противный Василій Васильевичъ Со- леный. Онъ уходитъ потихоньку. Жена, знаете, опять. Я ужъ не прощаясь. Но если онъ не жалуется, развѣ отъ этого онъ еще не жалчѣе? Вотъ у него и филосо- фія-то такая мрачная. Теперь, видите-ли, счастье невоз- можно. Но мы должны трудиться и страдать. Это нашъ долгъ передъ свѣтлымъ, хотя и не нашимъ будущимъ,— зачѣмъ иллюзіи? Все это для тѣхъ неизвѣстныхъ, для потомковъ... Тузенбахъ видитъ здѣсь логическую ошибку, а Маша чувствуетъ разбитое сердце. Маша русская—пожалѣла и полюбила—и все стало трынъ-трава. Ну да, люблю... цѣлую... Ну... Милый... Милый... Вотъ если бы... Поло-

жимъ, Ѳедоръ Ильичъ... Ну Ѳедоръ Ильичъ ужъ какъ-