Страница:Иннокентий Анненский - Книга отражений, 1906.pdf/60

56 Достоевскій 1846 г. и его Прохарчинъ, да развѣ-же можно найти контрастъ великолѣпнѣе? Достоевскій еще съ дѣтства обладалъ неистощимой и необычайно живой фантазіей, а плавная рѣчь его была всегда настолько- же неотразимою по силѣ, по обаянію,—насколько было отрывисто, безотвѣтно, безсильно, все, что могъ сказать Прохарчинъ. Достоевскій, отличался общительностью, и еще ре- бенкомъ былъ необычайно услужливъ (черта, которая такъ непріятно поражаетъ насъ потомъ, и чаще всего именно въ разсказчикахъ его романовъ)—Прохарчинъ боялся людей. Достоевскій былъ транжира и безконечно щедрый человѣкъ—стоитъ только вспомнить его письма и разсказы Ризенкампфа, а Прохарчинъ-то? Достоевскій самъ бросилъ службу, а Прохарчинъ? Да вообще, можно • ли было, казалось, лучше оттѣнить свою молодую славу, и надежды, и будущее, какъ не этой тусклой фигурой, этимъ несчастнымъ, котораго иллюзія посѣтила только въ предсмертной горячкѣ, и все творчество котораго меньше чѣмъ въ часъ времени выворотилъ наизнанку полицейскій чинъ, вмѣсгЬ съ начинкой тюфяка, пока отъ самого творца виднѣлись только худыя синія ноги, торчавшія къ верху, какъ два сучка обгорѣвшаго дерева? Но какъ ни рѣзокъ былъ контрастъ между поэтомъ и его созданіемъ, а все-же, невидимому, и поэтъ въ тѣ ранніе годы не разъ испытывалъ приступы того-же страха, отъ котораго умеръ и Прохарчинъ. II на самого Достоевскаго, какъ на его Прохарчина, напирала жизнь, требуя отвѣта и грозя пыткой въ слу- чаѣ, если онъ не съумѣетъ отвѣтить: только у Про- харчина это были горячешные призраки: извозчика, когда-то имъ обсчитаннаго, и гдѣ-то видѣнной имъ бѣд- ной, грѣшной бабы, и эти призраки прикрывали въ немъ лишь скорбь отъ безысходности несчастія, да м. б .

вспышку неизбѣжнаго бунта; а для Достоевскаго это