эти господа, какъ извѣстно, склонны забывать все на свѣтѣ, когда поютъ или бреютъ.
И такъ обидчиковъ съ моей точки зрѣнія два — Иванъ Яковлевичъ (фамилія неизвѣстна, мастерская на Вознесенскомъ, тамъ же и проживаетъ) и маіоръ Ковалевъ, какъ попуститель, виновный въ недостаткѣ самоуваженія, зачѣмъ онъ, видите-ли, позволялъ два раза въ недѣлю какому-то дурно пахнущему человѣку потрясать двумя пальцами лѣвой руки, хотя и безъ злостнаго намѣренія, чувствительную часть его маіорскаго тѣла, при томъ же лишенную всякихъ способовъ выраженія неудовольствія и самообороны.
Герой повѣсти, т. е. истинный герой ея, по моему, Носъ. Повѣсть же есть исторія его двухнедѣльной мести.
Не смотря на скромный умственный цензъ Носа, его исчезновеніе было исполнено съ положительнымъ остроуміемъ, и даже талантомъ. Между двухъ щекъ кавказскаго маіора получилось совершенно гладкое мѣсто — при этомъ ни боли, ни физическаго вреда, ничего подобнаго. Мойте это мѣсто холодной водой, — и вы будете здоровы, какъ бы вы имѣли носъ — такъ сказалъ и веселый докторъ, который очень любилъ ѣсть яблоки, и притомъ непремѣнно утромъ. Но въ самой этой безболѣзненности исчезновенія не чувствуется ли уже вся злобность его мести? Маіоръ Ковалевъ былъ застигнуть рѣшительно врасплохъ, и едва ли даже это случилось не въ четвергъ, т. е. журъ-фиксъ у Подточиныхъ.
Однако маіоръ Ковалевъ ни минутки не колебался, что ему дѣлать; онъ надѣваетъ мундиръ и ѣдетъ къ оберъ-полиціймейстеру (или лучше полиціймейстеру, какъ поправилъ Гоголю цензоръ) — такъ и такъ, согласитесь сами… Но оставимъ его говорить съ лакеемъ полиціймейстера, п. ч. для насъ герой разсказа вовсе
